– Думаю, большего от тебя никто и не требует, – сказал Джеймс и потянулся навстречу Малколму, но Лилиас встала между ними.
– А где же тетя Давина? Она с тобой? И где ее ребенок? Он тоже здесь? Я хочу его подержать. Обещаю, я буду очень-очень осторожна. Бабушка сказала, что я должна молиться за них обоих. Я каждый день молилась за них и за тебя тоже, дядя Джеймс. – Девочка говорила торопливо, опасаясь, что ей не позволят сказать все, что она думает.
Джеймс положил руку на плечо племянницы.
– Тетя Давина осталась в Торридон-Кип. Там она будет жить до рождения ребенка. Но до этого пройдет еще много месяцев.
– Надеюсь, будет девочка, – объявила Лилиас. – Как я.
– О, Лилиас, второй такой, как ты, нет и быть не может, – смеясь, сказал Джеймс и взъерошил волосы племянницы.
– И за это мы все не устаем возносить благодарственные молитвы, – громогласно заявил Брайан Маккенна, в этот момент подошедший к сыновьям.
Лэрд клана Маккенна с улыбкой похлопал сына по плечу и предусмотрительно отошел в сторону, освободив дорогу жене, которая подбежала к Джеймсу и крепко его обняла.
– Почему ты не сообщил о приезде? – упрекнула сына леди Эйлин. – Давина с тобой?
– Нет, мама, она осталась дома.
– Наверное, так лучше, но мне бы очень хотелось ее увидеть. – Леди Эйлин нахмурилась. – Но почему ты нас не предупредил? Если бы я знала о твоем приезде, то велела бы кухарке приготовить все твои любимые блюда.
– Хватит суеты, Эйлин, – проворчал Брайан Маккенна. – Джеймс отлично обойдется тем, что подадут нам всем.
Малколм обменялся веселыми взглядами с отцом, а мать возмущенно стиснула зубы.
– Ты бы лучше последил за своими манерами, Брайан Маккенна, – заявила леди Эйлин, – иначе я позабочусь, чтобы сегодня на твоей тарелке была еда, пригодная только для свиней.
Последовало несколько мгновений напряженного молчания. Маккенна хмуро взирал на жену, а она на него. Не менее хмуро.
Мужчина не выдержал первым. Его широкое загорелое лицо расплылось в широкой улыбке. Леди Эйлин ответила тем же и подставила мужу щеку для поцелуя.
Малколм наблюдал за родителями со смесью смущения и благоговения. Всю свою жизнь он был свидетелем связывающей их глубокой страсти. И она проявлялась во всем. Они ссорились и мирились с одинаковым пылом, и каким-то непостижимым образом умудрялись сохранять внимание и уважение друг к другу.
Став женатым человеком, Малколм искренне не понимал, как такое возможно. Не исключено, что все дело было в любви. Хотя… Все же между ними была не только любовь и кипящие эмоции. Его родители были связаны узами столь крепкими, что разорвать их было невозможно, как ни пытайся.
