— Если бы товариство, — проскрежетал зубами Марко. И к хлопцам: — Едете со мною?
Петрусь, отводя взгляд, твёрдо сказал:
— Гетман не знает о беззакониях. Надо спасать громаду...
— Так вы расскажете дураку? — умерил голос Марко.
Петрусь, будто бы в благодарность за то, что брат ни словом не обмолвился о гетманской парсуне, помалкивал. Марко и сам не собирался уговаривать. Решили ехать вместе до Каменного брода...
По высокому берегу, где уже здорово подсохла земля, кони бежали легко и споро. Всадники же мучились одними и теми мыслями: скоро ли узнают в Чернодубе о бегстве? Казалось, и животные начинают проникаться хозяйскими тревогами, ни с того ни с сего, срываются на галоп...
— Самому Трощинскому собирался отдать меня проклятый Гусак! — вспоминал Марко в который раз и в который раз обжигал коня короткой нагайкой.
Ехали по еле приметным лесным дорогам, хорошо известным Марку.
Петрусь и Степан держались особняком. Главное для всех — надёжно оторваться от погони. Лишь бы в Миргород, а там прямой шлях на Киев — дед Свирид, постанывая от боли, рассказал, словно вымалевал. Где колодец, лесок, корчма... Конечно, не вчера всё это видел старик... Беда, если гетман ушёл из Белоцерковщины. Добраться за Днепр, имея по одному коню, трудно. Нужно бы раздобыть ещё по одному. Как у Марка. Денег на дорогу дал Петрусев отец... Да и с фуражом тяжело. На пригорках зелёная трава с каждым днём становится гуще, но животному нужен овёс, не только подножный корм...
Так раздумывая и тихонько разговаривая в те мгновения, когда лошади умеряли бег, наткнулись на лесной хутор. Небо начинало розоветь. В длинном тёмном строении за деревьями не слышалось ни единого звука. Только где-то вверху гудели под ветром высокие дубы, иногда, будто кости страшилищ, щёлкали в кронах твёрдые ветви. Петрусю казалось, что это сон, выцветший, как старое полотно.
Тишина не смущала Марка. От этого хутора, сказал он, вёрст пять до Каменного брода. Но там, дальше, не скоро отыщешь жильё.
— Люди спят, собаки спят! — позавидовал запорожец, громыхнув кулаком в широкие тёмные ворота под соломенным козырьком, которые показались сразу, стоило всадникам обогнуть кучу гудящих дубов.
Раньше всех проснулись собаки. В одном месте оконное стекло обрызгалось неярким светом. Тогда и конюшня отозвалась конским ржанием. О деревянную стенку ударило копыто. Собаки залаяли громче — Марко выставил пистоль, выхватив его из-за пояса. В хате скрипнула дверь. На крыльце появилась высокая фигура, вминая ногами певучие доски.
