Никольский, посасывая трубку и щурясь, стоял перед немцем и рассматривал его, как рассматривают что-то в музее.
— Готовы? — спросил Бадяга. — Сдайте назад.
Когда все отошли от просеки, Женька дернул за веревку, которая была привязана к полотняной тесьме на шплинте противотанковой гранаты. В танке грохнуло, и из люка плеснулось зарево, но дыма было не много, и все остались довольны — дым мог привлечь немцев: никто ведь не знал, были ли немцы поблизости или их не было. Бадяга жердью столкнул крышку люка, она захлопнулась, и дым перестал идти.
Они шли ромбом: впереди Бадяга с пулеметом, чуть сзади, правее и левее его, шли Никольский и Песковой, в затылок им шли Тарасов и Женька. Тыльным углом ромба был Батраков. В центре ромба шел немец, а за ним в пяти шагах — Кедров.
Не останавливаясь, они прошли еще километра четыре, прислушиваясь и к шорохам леса и к гулу фронта. Гул не перемещался, и они поняли, что немцам удалось остановить наступление, и подумали, что им здесь нельзя ждать, спрятавшись где-нибудь, когда свои продвинутся, свои могли не продвинуться и за месяц.
Немцы попались им еще только раз, когда они вышли к широкой, хорошо накатанной дороге, пересекавшей лес. По дороге проходила колонна: машины с пехотой, танки, самоходки, пушки на прицепах. Немцы в грузовиках сидели молча, устало нахохлившись, спины и каски их были забрызганы грязью, грязь успела высохнуть, машины и танки тоже были грязными, и они поняли, что колонна идет откуда-то из фрицевского тыла. Каждый из них подумал снова, что надо идти и идти и постараться перейти фронт, пока на переднем крае еще нет сплошной линии окопов и пока немцы не успели наставить повсюду постов и секретов.
Они подождали, пока колонна прошла, перебежали дорогу, отошли от нее подальше и остановились у родника.
— Надо поесть, — сказал Песковой.
Никольский посмотрел на часы.
— И передохнуть. Сейчас только два.
Пленный повернулся к Кедрову.
— Снимай, — скомандовал Кедров.
Немец снял мешок, сел рядом с ним и вытер пот. Он подождал, пока все напьются, потом лег над родником и долго пил мелкими глотками, согревая воду во рту.
— Так петухи пьют, — объяснил им Бадяга.
— Этот уже ощипанный, — сказал Песковой.
Никольский выковырнул из трубки пепел.
— Долго ли надо, чтобы перья отросли?
— У этого могут и не отрасти, — сказал Батраков.
Кедров пристально посмотрел на немца.
Немец откашлялся, опустил голову, помедлил и стал снимать сапоги. Он снял и носки и, черпая пригоршнями из родника, обмыл натертые до пузырей ноги.
