Тем временем вывели из конюшни Кэррингтона.
— Дождь усиливается! — крикнул сэр Гью с крыльца. — Покройте жеребца попоной!
Джоанна тряхнула головой, и от нее во все стороны полетели брызги. Потом, щелкнув языком, она ловко вскочила в седло.
Даже сэр Гью одобрительно крякнул, когда, расплескивая воду из луж, Джоанна, проскакав по мосту, ловко свернула на повороте.
* * *
«Накорми голодного, обсуши и обогрей промокшего под дождем, одень раздетого», — гласят монастырские правила гостеприимства. Мать-аббатиса>4 с сожалением взглянула на Джоанну, которая, оставляя грязные лужи на кирпичном полу трапезной, смущенно шла рядом с ней, передавая поручение сквайра. Однако у монахини было слишком мало времени, чтобы предаваться чувству жалости. Быстро накинув плащ, она отдала распоряжения слугам. Начиналась пора дождей, и скоро ни один купец не заглянет по бездорожью в эти края. Поэтому пропускать сегодняшний случай не следовало.
Гроза уже прошла стороной, когда они ехали к Друрикому: впереди монастырский слуга с факелом, за ним — аббатиса на статной белой кобыле, за ней — Джоанна, а позади — снова слуга с факелом. Спутники монахини были хорошо вооружены, потому что сейчас небезопасно было ездить по дорогам.
Джоанна быстрым взглядом окинула всех сидящих за столом холла.
Вот сэр Гью с его красными, толстыми щеками; мать-настоятельница, уже немолодая, но еще достаточно красивая и совсем не изнуренная постами и молитвами; купец со своими широкими рукавами и расчесанной бородой выглядит точно знатный барин. За ним расположился бейлиф>5, тоже сытый и румяный, и слуги монахини — все те, что едят мясо и не обходятся без эля>6. А дальше, в конце стола, почтительно вытянувшись, сидит старый, добрый Аллан. У него провалившиеся щеки и нос скоро сойдется с подбородком. Аллан, Джемс, Джон они носят зеленые с белым ливреи Друрикома, но едят не с господского стола. Сегодня их позвали сюда ради аббатисы, потому что стыдно дворянину садиться за стол с такой немногочисленной челядью. В обычные дни слугам приходится довольствоваться бобами и горохом с овсяными лепешками.
Они такие же худые, как и все мужики. И как их мало теперь сравнительно с прошлым годом!
Монахиня тоже, как видно, подумала об этом.
— Сэр Гью, — сказала она, — я вижу, число ваших слуг уменьшилось вдвое с прошлого года.
— Да, — проворчал сэр Гью, — скоро дворянину придется самому чистить свою лошадь на конюшне. Четырех я послал в Гревзенд: они отличные кровельщики и маляры и поработают на постройке часовни. За это настоятель обещал мне кусок длинного сукна и два куска короткого
