— Насколько мне известно, нет. Она от многих получала обстоятельные письма, например от Ковентри Патмора*, — его восхищала её «милая простота» и «благородное смиренномудрие». Кто ей только не писал. Вот и это могли быть письма от кого угодно. А вы думаете, от Рандольфа Генри Падуба?
— Нет. Просто… Давайте-ка я вам кое-что покажу.
Роланд достал ксерокопии писем и, пока Мод разворачивала, предупредил:
— Сначала объясню. Об их существовании даже не подозревают. Я их нашёл. И, кроме вас, никому не показывал.
— Почему? — спросила Мод, не отрываясь от чтения.
— Не знаю. Взял и оставил у себя. Почему — не знаю.
Мод дочитала.
— Что ж, — заметила она, — даты совпадают. Материала на целую историю. Основанную на одних домыслах. Она заставит многое пересмотреть. Биографию Ла Мотт. Даже представления о «Мелюзине». Эта «история про фею»… Любопытно.
— Любопытно, правда? Биографию Падуба тоже придётся пересмотреть. Его письма — они обычно такие пресные, учтивые, такие бесстрастные, а эти совсем другие.
— А где подлинники?
Роланд запнулся. Придётся сказать. Ведь без помощника не обойтись.
— Я взял их себе, — признался он. — Нашёл в одной книге и взял. Не раздумывая: взял — и всё.
Строго, но уже оживлённее:
— Но почему? Почему вы их взяли?
— Потому что они были как живые. В них звучала такая настойчивость — не мог я их оставить просто так. Меня словно толкнуло что-то. Словно озарило, как вспышка. Я хотел их вернуть на место. Я верну. На следующей неделе. Просто ещё не успел. Нет, я их не присвоил, ничего такого. Но ни Собрайлу, ни Аспидсу, ни лорду Падубу они тоже не принадлежат. То, что в них, — это очень личное. Я говорю не совсем понятно…
— Да, не совсем. В научных кругах это открытие произведёт сенсацию. А вместе с ним и вы.
— Вообще-то, я действительно хотел сам заняться их исследованием, — простодушно согласился было Роланд и вдруг сообразил, что его оскорбили. — Нет-нет, что вы, я не за тем, совсем не за тем… Просто они почему-то стали мне очень дороги. Вы не понимаете. Я ведь не биограф, я литературный критик старой школы, работаю с текстами. Это не по моей части — такие вот… У меня в мыслях не было на них заработать… На следующей неделе я их верну. Я просто хотел сохранить их в тайне. Чтобы личное так и осталось личным. Я хотел их исследовать.
Мод покраснела. Слоновая кость подёрнулась румянцем.
— Простите. Сама не пойму, чего это я вдруг… Но ведь это первое, что приходит в голову. Я всё-таки не представляю, как это можно вот так взять и скрыть от всех два важных документа, — я бы на такое не решилась. Нет, теперь-то мне ясно, что у вас были другие причины, теперь-то ясно.
