– Мы обращались к вам шесть лет назад.
– Простите, но…
– Я сегодня пришла с другой дочерью. У нее эпилепсия. И решила заглянуть к вам, рассказать, как Джо. Вы осмотрели ее и поставили диагноз «неэпилептические судороги».
В груди стало тесно, назревало ощущение катастрофы.
– Знаете, вы здорово изменили ее жизнь. И впрямь помогли ей. Спасибо вам огромное!
Дышать стало легче, мышцы расслабились, а на глаза невольно набежали слезы. Я не сомневалась, что сейчас мне бросят очередной упрек в непрофессионализме, но вышло наоборот. Облегчение было таким сильным, что на секунду я потеряла нить разговора.
– Осознав, что причина в работе, она сразу ушла, решила стать физиотерапевтом. Уже заканчивает учебу. Сейчас живет в Эдинбурге. Говорит, что у нее все хорошо, просила передать вам привет.
– Я очень рада. Спасибо, что нашли время заглянуть.
Я направилась в свой кабинет, с трудом пряча счастливую улыбку. Правда, Джо я так и не вспомнила. Пришлось включить компьютер и найти ее имя в старых документах. Маленькой подсказки хватило, чтобы я вспомнила эту историю.
Джо привезли в отделение скорой помощи с судорогами. За полгода до этого ей поставили диагноз «эпилепсия». С тех пор у нее случилось десять приступов. У ее сестры также была эпилепсия, поэтому врачи решили, что причина в наследственности. Джо выписали противоэпилептические лекарства, однако они не помогли – приступы участились, и девушка в конце концов оказалась в больнице. Там ее осмотрел дежурный невролог, назначил другой, более эффективный, препарат и решил отправить домой. Тогда, возможно, история Джо закончилась бы иначе – она годами принимала бы наркотические средства, с каждым разом увеличивая дозу, пока кто-нибудь в конце концов не усомнился в диагнозе. Однако ей повезло. Мать Джо считала это моей заслугой. Как по мне, бо́льшую роль в судьбе Джо сыграли больничные правила, согласно которым пациентов-эпилептиков перед выпиской должна осмотреть медсестра, специализирующаяся в области эпилепсии. Та поговорила с Джо, обсудила план лечения, но вместо того чтобы отправить девушку домой, позвонила мне.
– Дежурный врач считает, что у нее эпилепсия. Я сомневаюсь.
– Почему?
– Сама не знаю. Чувствую, что симптомы не похожи, вот и все. Может, вы взглянете?
Медицина во многом сродни искусству. В ней важны не сами факты, а манера их подачи. В научном журнале «Эпилепсия и поведение» в 2009 году вышла статья, посвященная описанию эпилептических приступов с лингвистической точки зрения: акцент делался на том, какими словами больные рассказывают о своих припадках. Оказалось, что эпилептики и пациенты с диссоциативными судорогами строят фразы по-разному; относительно верный диагноз на основании записи приема может поставить даже специалист по языку, ничего не смыслящий в медицине. Что уж говорить о медике, много лет проработавшем в больнице?
