Меня завораживало это движение огромного и сложного механизма, я получал колоссальное удовольствие от того, что детально понимал все тонкости этого сложного движения и значение каждого самого мелкого винтика. Я был в восторге от того, что сам во всем разобрался, все понял до такой степени ясности, какой не было ни у одного высшего чиновника.
Я ощутил в своих руках такое могущество, что у меня захватывало дух. Ведь моё понимание позволяло мне чуть-чуть надавив в любую точку системы, лишь слегка притормозив или ускорив вращение какого-нибудь мелкого незаметного колесика получить на выходе такие результаты, для которых не хватило бы возможностей самых высших должностных лиц.
Конечно, я ничего такого не стал делать. Я лишь привел в порядок дела нашего департамента. Я перестроил всю работу таким образом, что все делалось как бы само собой. Вместо тысяч внутренних документов — десятки, вместо сотен распоряжений — одно-два письма. Несколько курьеров из нижних каст с утра забрали внутреннюю почту и в течение получаса доставляли ее по адресам, и вся работа на этом заканчивалась. Весь объем работы, которую должны были делать восемнадцать тысяч чиновников в конечном итоге выполнялся всего десятью сотрудниками, которых я сам отобрал за их способности.
Понимаете, десять человек вместо восемнадцати тысяч! И все работало! Работало намного лучше, чем раньше!
Конечно такое не могло пройти незамеченным. Дело кончилось тем, что эти самые восемнадцать тысяч расслабились до такой степени, что просто перестали появляться на рабочих местах. Когда больше половины департамента одновременно оправилась отдыхать на Безмятежные острова, а дела продолжали делаться сами собой, как будто все они были на месте, на это обратили внимание наверху. Приехало высокое начальство и застало пустые коридоры и пустые кабинеты. И я — один на рабочем месте!
Скандал был страшный. У всех чесались руки хорошенько наказать меня, но наказывать-то было не за что, наоборот, формально следовало наградить. Но как можно награждать человека, наглядно показавшего всю нелепость и глупость существующей системы!
Дело кончилось тем, что меня, как «показавшего выдающиеся способности» командировали в этот центр Ч. Они просто избавились от меня. Они думали, что наказывают меня, наивные. Это оказалась самая лучшая награда, которую я мог бы желать! Лишь тут я понял, что такое свобода, и что такое любовь.
— Я слышала краем уха об этой истории, — сказала Шарлотта. — Так это были вы? У вас ведь тогда было другое имя?
