— Нам, пожалуй, пора прощаться, Белоснежка, — сказал он, чувствуя, как сжимается его сердце, — мне — на мою шахту, тебе — в твою лагерную школу. Больше мы, наверное, не увидимся.
— Я не хочу в лагерную школу, — сказала она, я не хочу в лагерь. Я не должна быть в лагере…
Словно удар тока перебросил его из прошлого в настоящее. Он промчался по всем его нервам и обернулся мурашками бегущими по коже. Он ощутил, как на его загривке встала дыбом несуществующая шерсть.
Как она сказала ему сегодня? «Я не должна была быть в лагере, — но я там была».
Он — понял.
Два самых драгоценных для него образа, стоящих у него перед глазами, двинулись навстречу друг-другу и слились в один.
Каким же он был дураком! Как он мог не заметить! Все эти дни она была рядом с ним! Она посылала ему сигналы, один за другие, а он был слеп!
Он сорвался с кресла и помчался вперед по коридору. Он даже не взглянул на лифт и взлетел по лестнице на шестой этаж на одном дыхании. Ему было страшно! Страшно, что он застанет в конце своего пути пустую комнату. Что в эти последние мгновенья, отделяющие его от заветной двери, произойдет что-то неотвратимое, что разлучит их.
Он без стука распахнул дверь и влетел в ее комнату. Она сидела в кресле, вытянув вперед руку. Под ее ладонью порхало Йо-Йо, точно такое же, какое было зажато в его кулаке.
— Я слышала, как ты бежишь по коридору, — сказала она, — Я знала, что ты вспомнишь и догадаешься. Я сидела тут каждый вечер и ждала тебя.
