Мы прекрасно знали, что нам приснится. Хотя я и пытался уснуть, мне не удавалось сделать этого в течение нескольких часов. Я вспоминал всё, что мне когда-либо приходилось читать или слышать о воздушных боях. Представлял противника, заходящего на меня со всевозможных направлений; воображал различные способы, которыми смогу прехитрить его и сбросить на землю. Наконец меня одолел сон, в котором я продолжал выполнять те же маневры. Только я подстрелил последнего из целой череды врагов, как меня разбудил ординарец, встряхнув за локоть. Пять часов.
Занималось прекрасное утро, собравшее нас впятером за восхитительным завтраком. Мы посоветовали Кэмпбеллу и Винслоу внимательно следить за небом над аэродромом - ведь после взбучки, котрую мы зададим бошам, орава немцев появится над нашей базой, чтобы отомстить.
Однако выбравшись на поле после завтрака, мы обнаружили, что погода испортилась и землю полностью укрыл плотный туман. Капитан Петерсон послал Чемберса и меня провести рекогносцировку на высоте 1 500 футов. Взлетели. Облетев поле два или три раза, мы заметили, что капитан Петерсон поднялся в воздух и приближается к нашей группе. Мы продолжали набирать высоту и, достигнув "полярной" отметки в 16 000 футов, я отметил, что машина капитана снижается к аэродрому.
"Ага!" - подумал я - "проблемы с двигателем. А вчера он приказал мне продолжить патрулирование, если ему придется выбыть из группы! Настал мой час. Вперед, Чемберс!"
Наивному, мне даже в голову не приходило, навстречу какой опасности я веду своего товарища. А так как Чемберс знал местность ещё хуже, чем я, то он с готовностью последовал за мной.
Мы добрались до долины реки Мозель (Moselle) и могли бы безмятежно проследовать до Рейна (Rhine), как вдруг лай под хвостом машины Чемберса дал нам понять, что нас засекли немецкие пушки. Меня "Арчи" обстреливали раньше, и я к ним испытывал полнейшее презрение, но вот Рид впервые попал под огонь зенитной артиллерии. Как он признался мне позже, в тот момент ему показалось, что это конец. Он подлетел ко мне так близко, что наши машины едва не столкнулись. Маневрируя, мы постепенно выбрались из зоны огня и, оказавшись вне досягаемости для разрывов, величественно продолжили путь, не обращая на них внимания.
Восстановив ориентацию над Понт-а-Мусоном, наша группа повернула к Сен-Мийелю. Сопровождаемые периодически повторяющимся огнем "Арчи", мы описали четыре круга между этими городами, не заметив в небе ни одного аэроплана. Затем я решил повернуть домой, так как время патрулирования близилось к концу. К моему ужасу, вся местность к югу оказалась затянутой густой дымкой. Укрыло всё; а под этим одеялом где-то во Франции осталось поле, на которое нам предстояло совершить посадку. Причём сесть нужно в течение получаса: затем кончится топливо, и мы попросту упадём. Лишь тогда я понял, почему капитан Петерсон вернулся на аэродром, и холодный пот бежал по спине, пока я размышлял над несчастьем, постигшим Рида и меня.
