— Да, Хозяйка. Ваше желание для меня закон. — Я саркастически кланяюсь в ее направлении. Затем я выхожу из кухни, но прежде решаю убрать деревянную ложку с моего пути.
* * *
Пока я натягиваю пальто, Серена кричит, чтобы я зашла к ней в спальню.
Когда я захожу, она разглядывает себя в зеркале. У нее серебристо-белокурые волосы Хозяйки Огден. Она пухлая и розовощекая, так как ей отдают все лучшее, что Огдены могут себе позволить. Сегодня на ней надето зеленое шелковое платье, которое Хозяйка купила после последнего визита Мистера Блэквилля.
Она показывает сначала пыльное голубое платье и потом лавандовое, цвета фамильного герба Эндевинов.
— Как ты думаешь, которое предпочтет Принцесса в маске?
— У нее есть имя, — резко говорю я. — И я не думаю, что ей есть дело до двух нарядов, которые ты носишь. Ты даже не знаешь, получит ли хозяйка билеты от мистера Блэквилля.
Серена хмурится на свое отражение.
— Мама найдет способ. Она всегда находит. — Она прикладывает лавандовое платье снова и вертит головой из стороны в сторону. — Да, я думаю, что лавандовое подойдет лучше. Мне нужно, чтобы ты постирала его и вернула его в комнату, когда закончишь.
— Это подождет. Твоя мать снова послала меня в «Глоток».
— Тогда позже, — сказала она, поджав губы. — И передай привет Гордону от меня.
Я безучастно смотрю на нее. Гордон — сын Сильвии, женщины, владеющей «Глотком Жизни». А еще он мой лучший друг. Он был им, сколько я себя помню, хотя в последнее время мы не говорим так много, как привыкли. С той поры, как мы были детьми, Гордон и Серена никогда не ладили.
— Передам, если будет время, — резко отвечаю я. — Для тебя и твоей матери я уже достаточно сделала.
Лицо Серены смягчается.
— Было бы гораздо легче, если бы ты не раздражала ее все время, — говорит она, и я знаю, что она, должно быть, слышать нас из кухни.
— Серьезно, ты так думаешь? — говорю я. — Ты думаешь, если бы я была самой милой и улыбчивой, она попросила бы кого-то другого готовить и убирать?
Серена застывает и выражение ее заинтересованности исчезает.
— Ты ее слуга. Ее просьбы уместны.
— Слуга, — я насмехаюсь. — Многим семьям платят тысячу шестьсот вортингов в год, чтобы они содержали слугу?
— Тебе повезло, что ты вообще здесь, — отвечает она невозмутимо и протягивает лавандовое платье. — В конце концов, если бы моя семья не приняла тебя, чтоб с тобой стало?
Я вырываю платье из ее протянутой руки. Слово семья скручивается в моем животе жесткими тисками.
