Старейшина кивнул, удостоив меня неким подобием улыбки, которую можно было бы запросто принять за болезненную гримасу, будто у него только что живот прихватило и ему срочно требовалось остаться с сами собой тет-а-тет.
— Зачем же вам я, если и так уже определились с наказанием?
Жалко паренька. Не знаю, кого он там надул и обокрал, но участи стать рабом я ему не желала.
— По старой традиции один из заключённых в первый день нового года может быть помилован. Ему даруется шанс начать жизнь заново. И вам, только вам решать, кто из преступников его получит.
Приехали.
Всё-таки гордыня — страшный порок. Нужно было молчать в тряпочку и позволить Герхильду самому со всем разобраться. Но я взбрыкнула и вот теперь должна стать судьёй для незнакомого паренька, глядевшего на меня точно так же, как совсем недавно смотрела Бусинка-Зорька. У него были такие же несчастные глаза, в которых отражались мольба и надежда.
Глаза Крейна, наоборот, прожигали ненавистью. Жгучей, яростной, бессильной. И, наверное, ему самое место на каторге. Вот только кто я такая, чтобы решать его судьбу? Я не императрица, а это не настоящий суд.
— Эсселин Сольвер… — нарушил маг тягостную тишину.
Скальде больше не вмешивался, предоставив мне самой выбираться из трясины, в которую я сама себя загнала. И теперь медленно, но верно в ней увязала.
— Десять лет рабства — слишком суровое наказание за мошенничество и попытку насилия.
— Всё по законам Сумеречной империи, эсселин Сольвер. Решайте! — жёстко ответил старейшина.
Не думаю, что здешние галеры многим отличаются от земных галер былых веков. А значит, условия там адские. И в лучшем случае Крейн или вот этот дурачок Леан вернутся через десять лет на сушу немощными старцами. В худшем — вообще не вернутся. Чем же тогда это наказание милосерднее смерти?
— Я не считаю себя вправе отнимать десять лет жизни, а может, и всю жизнь ни у одного из этих людей.
— Защищаете? — сделал неправильные выводы императорский советник, явно намекая, что пекусь я о судьбе своего любовничка Блейтиана.
— Пытаюсь быть справедливой. Вы ведь этого требуете от императрицы. — Беря пример всё с того же Герхильда, взглядом обрушила на голову интригана снежную лавину. А потом ещё и от себя добавила, в мечтах от души огрев его сковородкой по темечку.
— Я уже говорил и повторюсь ещё раз, эсселин Сольвер: быть императрицей — это не только примерять наряды и носить корону, радовать супруга и услаждать взоры придворных, восседая на троне…
