— Но посмотри же на меня, милая дама! Неужели я похож на человека, которому не по средствам купить себе гребень и заплатить за него, сколько положено?
— Конечно, может быть, ты и богат, как сам Атафиор, но я тебе вот что скажу: на этот раз обворовать меня тебе не удастся. А ты, Эдна, если и дальше будешь продолжать так себя вести, то уж поверь мне, настоящей торговкой тебе никогда не стать. Э-э! Вы не слушайте только, как неуважительно разговаривает со мной собственная моя внучка, да еще перед всем честным народом…
Трудно, даже невозможно, описать жесты, которыми сопровождались эти слова. Толпа неодобрительно загудела, давая понять, что бабушка целиком права. Если бы Эдна неуважительно говорила с бабкой при других обстоятельствах, никто бы не обратил на это внимания. В жизни всякое случается. Но сейчас, перед всеми, такое стерпеть нельзя…
— Подумайте только, за какого-то чужого человека вступилась! — удивлялся кто-то.
Так или иначе, а незнакомец, видимо, почувствовал искреннюю благодарность к Эдне за ее вмешательстве; явно неуместное в глазах окружающих, как нарушение правил приличия, но оно, во всяком случае, отвлекало внимание женщин от мошенника-покупателя. Невозможно предугадать настроение толпы. Только что она неодобрительно гудела, но вот уже все разом решили, что если сама Эдна не вступилась первая за свою род: кую бабушку, то, стало быть, нечего чужим соваться в такое щекотливое дело. А поскольку заходящее солнце, бросало уже последние слабые лучи, толпа у прилавка Мам стала быстро редеть, и торговки одна за другой под предлогом, что пора, мол, готовить ужин, разошлись. И пока Эдна, успокоившись, просила у бабушки прощения и уговаривала ее тоже успокоиться, около них уже не осталось никого, кроме нашего покупателя, который радовался вновь обретенной свободе. Бабушка в свою очередь наговорила Эдне много всяких слов. И не все они ласкали слух, но, в конце концов, внучка их. вполне заслужила: воспитанная девушка никогда не посмеет при людях так резко оборвать бабушку, даже, будь на то свои основания.
— А главное, вступилась за какого-то незнакомца!
— Но тут покупатель вынул наконец деньги, желая расплатиться за покупку, и так изумил обеих женщин, что те даже не сумели скрыть своих чувств:
— Пятьдесят фунтов! — воскликнула Эдна.
— Батюшки! — запричитала Мам. — Пятьдесят фунтов!
Покупатель продолжал спокойно стоять, протягивая Эдне новую, хрустящую бумажку. Глаза девушки заискрились от радости. Только ли потому, что она увидела деньги? Или, быть может, оттого, что покупатель сумел таким образом доказать, что он, как говорится, человек порядочный? В самом деле, такой хорошо одетый человек, имеющий пусть даже одну-единственную бумажку в пятьдесят фунтов, никогда не станет воровать на рынке гребень, даже из самой что ни на есть настоящей слоновой кости. Такие деньги — это не просто деньги, это мерило доверия, которое можно оказать тому, у кого они в кармане.
