Руки Алекса скользнули по ее телу. Сквозь юбку он погладил ее ягодицы, потом осторожно приподнял подол так, чтобы ладони проникли под белье.
Ксения почувствовала сильнейшее возбуждение. Она распустила узел его галстука и стала расстегивать ворот рубашки. Дыхание Алекса стало прерывистым. «Я хочу этого мужчину. Хочу», — пульсировало в висках.
Алекс толкнул ее вперед так, что она прислонилась к столу, и одним движением снял с нее трусики.
«Мастер! — с уважением подумала Ксения. — Можно сказать, народный умелец!»
Это была ее последняя мысль, потому что он быстро вошел в нее, заставив забыть обо всем на свете. Она обхватила его ногами за талию и откинулась назад, опираясь локтями о столешницу. Он двигался, задавая ритм, который заставлял ее тело подчиняться и помогать ему. Спустя несколько мгновений оба достигли взрыва. Алекс застыл, закрыв глаза.
Ксения первой пришла в себя и спрыгнула со стола, внимательно, без улыбки посмотрела на Алекса и крепко поцеловала в губы.
— Иди в душ. Там есть полосатое полотенце, оно чистое. А я пока налажу чай. Ты голоден?
— Да.
— Тогда я что-нибудь быстро приготовлю.
— Подожди, — был ответ. — Не суетись. Что дальше?
— Дальше? Останешься у меня до утра.
— До утра я не хочу. Я хочу навсегда.
— Слушай, мы с тобой взрослые люди. В любовь с первого взгляда я не верю.
— Либо я остаюсь навсегда, либо я разворачиваюсь и ухожу.
— Это просто смешно. В жизни так не бывает, только в романах, причем в плохих.
— В жизни бывает по-всякому. Я сказал — ты услышала. Твой ответ?
— А если у нас не получится?
— Жизнь покажет.
Танец живота и всего остального
И жизнь показала.
Через месяц Ксении казалось, что она живет с Алексом всю жизнь. Лишь одно омрачало ее почти безоблачное счастье (а как понять, что ты счастлив, если ты не был несчастлив или что-то не мешает тебе ходить по земле как по облакам?): невозможность иметь детей.
Она честно поделилась своим горем с Алексом. На какое-то мгновение он утратил обычное самообладание. Она почувствовала, как он внутренне напрягся и замер. Ксюше казалось, что за эти несколько мгновений она постарела лет на пять. Сердце гулко стучало в груди, словно бы отмеряя секунды, которые им осталось быть вместе.
Алекс прокашлялся. Видно было, что он справился с собой. Деланная беззаботность прозвучала в его голосе:
— Значит, будем жить для себя. Без детей.
Ей стало больно. Очень больно. И за себя, и за него, и за своих нерожденных малышей. Почему-то казалось, что Алекс был бы хорошим отцом. Но — не судьба.
