. Как выяснилось, одно другому не мешает.
К смерти нельзя быть готовым. Оказалось, что, независимо от того, ушел человек внезапно или долго болел, больно будет нечеловечески, невыносимо, страшно. Я хорошо помню, как два дня мы с братом и сестрой жили, с одной стороны, в ожидании того, что ну вот уже скоро будет все, а с другой, несмотря на очевидность положения и желание прекратить папины страшные муки, надежда на чудо все равно жила. А вдруг? Это необъяснимая вещь, когда вроде понимаешь и ждешь, когда уже все закончится, чтобы начать переживать, поспать на худой конец, и вдруг узнаешь, что конец настал, и тебя оглушает. Окатывает ледяной волной и остается только один вопрос: «Как? Как дальше-то?» Поэтому никогда не говорите людям, у которых болеют близкие, что они должны быть к чему-то там готовы. Это нереально.
Смерть невозможно отрицать. Ее придется переживать. Идти по всем этим пресловутым стадиям: сначала не верить, потом злиться, потом торговаться с жизнью, затем впадать в депрессию, да в такую, что не встать с постели, а потом простить и принять. Вы знаете, удивительно, но прощение не устраняет боль. Да, ты не гневаешься, ты даже нашел какие-то плюсы, но боль живет, свербит. Потому что ты очень скучаешь и бродишь, как баран, вокруг этого валуна под названием никогда.
В какой-то момент я поняла, что бороться с болью бесполезно. Лучше от этого не становится, энергии уходит масса, а толку ноль. И я нашла выход где-то через полгода: просто перестала запрещать себе ее чувствовать. В метафорическом смысле это выглядело так, будто я открыла шлюзы с водой, и вся она хлынула на меня. И выяснилось, что я стою под этим «душем» и не умираю, не распадаюсь на куски. Я дала своей боли право быть столько, сколько нужно, начала ощущать и проживать ее. И мне стало легче. Больно, но легче. Я до сих пор не могу произнести слово «папа», не начав плакать, но я могу с этим жить.
Смерть здорово расчищает пространство вокруг нас. Отдаляются люди, которые не в состоянии выдержать истинную эмоциональную близость, а она обостряется в такой момент, и приходит понимание, что те, кто остались и просто держали твою голову на коленях, когда ты выл в полубеспамятстве, и делали это не раз, не два, а столько, сколько было нужно, – бесценны. И то, что у меня есть такие люди, стало еще одним важным открытием, которое принесла мне утрата отца.
В смерти нет справедливости, но всегда есть смысл. Только мы ищем его не там. Он заключается не в «за что», а в «для чего». И, как это ни парадоксально, эта «выгода» достается тем, кто теряет своих любимых. Смерть, забирая самое нужное и ценное, дает нам новый шанс. На себя, на отношения, на развитие. Она мобилизует, собирает, заставляет концентрироваться и сублимировать. Потому что иначе пережить ее просто нереально. Я знаю, что, наверное, прозвучу сейчас дико, но уход моих родителей сделал меня такой, какая я сейчас есть. Если бы не эти испытания, не было бы во мне и доли того, что имеется. Ни ума, ни опыта, ни силы, ни способности тонко чувствовать других людей.
