Конечно, я ничего ей не рассказала. Может, я и начала испытывать доверие к нескольким людям, но тайна о моей истинной природе принадлежала только мне. Силке то и дело прибегала к разным хитростям, чтобы выведать у меня правду, и каждый раз я уклонялась от её вопросов. Эта битва доставляла мне наслаждение. Она была похожа на игру-сражение, где оружием выступали не когти, а слова, и с тех пор, как я сменила тело, Силке оказалась моим первым достойным противником.
После очередной попытки она ухмыльнулась и покачала головой, и я с удивлением поняла, что улыбаюсь ей в ответ.
– Ничего страшного, – сказала она. – Ты решила остаться загадкой, но однажды я её разгадаю, как разгадала твой шоколадный дом. А пока ты можешь доверить решение своей проблемы мне. – Она посмотрела на потемневшее небо и вздохнула. – Мне пора возвращаться на берег, а то Дитер разозлится. Не волнуйся, Авантюрина… ты очень скоро обо мне услышишь.
Она пошла прочь, насвистывая себе под нос, и я почти слышала, как в её мозгу с жужжанием обрабатывались всё новые схемы плана действий.
Продолжая улыбаться, я повернулась.
Конечно, драконам не нужны были друзья-люди. Но если бы я…
Она бы стала хорошей подругой.
Мне предстояло выполнить свою часть работы. Я собиралась уговорить Марину и Хорста заплатить сумму, которую я пообещала Силке, но я не могла вернуться прямо сейчас. Мне было приказано держаться подальше от «Шоколадного сердца» весь вечер, а если Марина чего и ожидала от своего подмастерья, так это в первую очередь повиновения. Так что вместо того чтобы отправиться домой, я стала медленно бродить по улицам Драхенбурга, наблюдая за странностями человеческого города.
За последнюю неделю я узнала уйму новых слов и понятий. Но не переставала удивляться тому, на что способна человеческая фантазия.
В лавках Драхенбурга продавалось всё, что я только могла себе представить, и даже то, чего я представить себе не могла. Я продвигалась из одного квартала в другой, заглядывая в каждое окно. Я видела похожие на башни торты и крошечные стеклянные бутылочки, обладавшие таким ярким, но ненатуральным ароматом, что я начинала чихать, уловив лишь тонкий шлейф этого запаха сквозь открытые двери лавок. Тут были и яркие разноцветные кафе, заполненные болтающими женщинами и детьми, и трактиры с тёмными стенами – мир мужчин, шелестящий газетами и окутанный дымом. Ещё были лавки с таким количеством забитых книгами полок, что мой брат Яшма зарычал бы от жадности.
