, – стоя в другом конце кухни, где выставляла ассортимент шоколадных кремов для утренних посетителей.
– Ну? – сказала она. – Чего ждешь? Начинай.
От испуга я секунду стояла неподвижно, но потом приступила к работе.
Начинать было так же страшно и интересно, как летать.
На седьмой день моей работы подмастерьем Хорст вошёл в кухню и ударил себя по лбу, застонав от ужаса.
– Марина!
– Что ещё? – Марина даже не потрудилась оторвать взгляд от котелка, в котором смешивала ингредиенты для своего особого шоколада чили. – Клиенты жалуются? Нас решил навестить сам король? Или ты пришёл, чтобы снова усложнить мне жизнь?
– Не тебе, – прошипел Хорст сквозь зубы. – Ей! – И указал на меня.
Я заморгала, продолжая обтачивать огромную белую сахарную голову. Её нужно было истолочь в мельчайшую пудру, чтобы она растворилась в вареве Марины, хотя это и была глыба почти двадцати сантиметров в длину.
– А что с ней? – спросила Марина. – В отличие от первого подмастерья она не катастрофа. Пока.
– Пока? – Он раздражённо присвистнул. – Ты заметила, что она работает здесь уже семь дней подряд? И я ни разу не видел, чтобы она брала послеполуденные отгулы.
Послеполуденные отгулы? О чём он говорил? Нахмурившись, я посмотрела на него, продолжая толочь сахар.
Хорст снова взглянул на Марину, потом на меня и опять застонал, покачав головой.
– Каждый подмастерье, – сказал он, подняв вверх указательный палец, – раз в неделю получает послеполуденный отгул, по закону, а также два полных свободных дня в месяц. Забыла?
Марина добавила в котелок щепотку тёмно-красного порошка.
– Я её не держу. Если у неё есть дела поинтереснее, то…
Интереснее, чем шоколад? Не думаю. Я снова склонилась над сахарной головой, приступив к атаке с другой стороны.
– Послушай, – начал Хорст сквозь зубы. Потом остановился. – Как её зовут, твою помощницу?
Марина пожала плечами.
– Не знаю. Мы это не обсуждали.
– Не обсуждали?
– Как тебя зовут, девочка? – крикнула Марина.
На мгновение мои руки дрогнули, когда в памяти всплыли слова Силке: «Что, если мы будет называть тебя Евой? Простое обычное имя, безо всяких тайн».
Если в чем-то Силке и разбиралась, так это в людях и в отношениях с ними.
– Меня зовут…
Я сжала губы. Моя кожа вдруг стала горячей, и я словно ощутила на себе чешуйчатую ткань, лежавшую в шкафу в другом конце комнаты. Спрятанную, но не брошенную. Не забытую.
Есть вещи поважнее необходимости подстраиваться.
– Меня зовут Авантюрина, – твёрдо сказала я.
