Наши на большой земле | страница 7
— Что вы! Что вы! — закричали они одинаковыми голосами. — Сейчас процедуры, потом взвешивания. Нет, сегодня никак нельзя.
Полосухин уныло посмотрел вслед убегавшим девушкам и стал рассказывать непечатный анекдот из серии «для курящих». Но Корзухин не слушал его и меланхолически смотрел себе под ноги. Павлов тоже хандрил.
— Да что вы сидите, как мертвецы? — не выдержал Полосухин. — Пошли в деревню, там с колхозниками поболтаем.
Приятели отрицательно покачали головами. Обругав их старыми валенками, Полосухин отправился сам. Дело шло к полудню, и тени сокращались так интенсивно, как будто речь шла о какой-то преувеличенной смете в природе. Корзухин с усилием выдыхал раскаленный воздух, и ему казалось, что из ноздрей его идет дым. Со стороны реки подул ветерок, словно вышедший из пламенной металлургической печи.
— Самое страшное дело — это отдых по правилам медицины, — убежденно сказал Корзухин, поворачиваясь к Павлову. — Сиди и ничего не делай. У нас на севере если дует ветерок, то от него летом пахнет снежком. Еще день-два — и я потеряю последний жирок.
— Я тоже, — невесело промолвил Павлов, устало следя за мухой, кружившейся над его головой.
— Безделье утомляет хуже всякой работы, — продолжал Корзухин. — Даже в нашем проклятом Заполярье разве я хоть минуту бы оставался, если бы не интересная работа.
— А вправду интересная?
— Безусловно. Это одно и держит всех нас там. Ничего другого нет, а работа интересная.
— Да чем же?
— Всем. Тут и рассказывать нечего. Адские условия, а твои агрегаты должны работать. Ломик железный, если упадет с высоты, распадается в брызги. Не веришь? Сам видел. А мотор тянет нагрузку, краны ходят. Или, скажем, так: запчастей завезти не успели, навигация кончилась, на самолеты грузят одни лекарства и газеты. И вот думаешь, книги читаешь, трудишь мозги. Наши профессора со страху бы перемерли, если б знали, как мы, бывало, тянули линии электропередач в пургу или работали на высоковольтных установках, когда всякое заземление исчезло в мерзлоте. Нет, север — это академия! Ты зимой вечерами дома скучаешь. А я детей не вижу, они до меня ложатся спать и после меня встают.
— Кто же тебя так задерживает? Ведь не имеют права.
— Сам задерживаюсь. Интерес работы. Бывает, жена плачет в телефон настоящими слезами, тогда отрываюсь. Танев, приятель мой, говорит, что север не любит дурака и уважает умного. Умному человеку есть о чем думать.
— А как строителям там — интересно?