— Морозы?
— Нет, морозы еще не так страшны. От них легко спастись. Укутайся в шубу, напяль шапку с ушами, валенки на ногах, рукавицы меховые — что тебе все морозы?
— Так чем же страшна зима?
— Пургою. Вот это, точно, ужас. Пурга в Заполярье — жестокое испытание для всей природы, не только для человека. Мороз градусов сорок пять — сорок восемь и начинается ветерок. Сперва он слабенький, но такой колючий, что всеми способами от него уворачиваешься. Потом он усиливается, воет, свистит, грохочет, а мороз все падает градусов до двадцати. Тут уже ветер несется со скоростью тридцати метров в секунду и все валит — людей, машины, заборы. Все наружные работы останавливаются.
— А на заводе?
— Ну, что заводу сделается? Работает, выполняет план. Ходить трудно, сквозь ветер лезешь, как сквозь стену, за пять минут ходу вспотеешь, как мышь. Бывает, выйдешь на улицу прогуляться и приходится шарф разматывать, жарко.
— Позволь, позволь, зачем же в эту адскую погоду прогуливаться?
— Видишь, лично у меня сердце здоровое и я люблю ветер. Мы с приятелем Василием Николаевичем Игнатовым, он тоже чудак — да ведь только чудаки и держатся на севере, — иногда в пургу прогуливаемся часок-другой. Но мы из удовольствия, а другие по необходимости — автобусы не ходят, никакая машина не выдерживает такой погоды.
— А человек выдерживает?
— Конечно. Еще не создано машины крепкой, как человек. Но ты представь, как все клянут север, когда приходится в пургу тащиться в город за четыре километра. Лицо зарастает льдом, ресницы в пуд.
— Забавно бы разок поглядеть!
— Еще бы. На всю жизнь запомнится. Ну, и полярная ночь. Три месяца не видим солнца. Днем немного рассветет, так, вроде ваших сумерек, и небо в это время тонкое, красновато-голубое, а луна стоит в полдень прямо перед глазами. А через час уже все темно, как в погребе. Зато апрель у нас хорош. Солнце светит двадцать часов в сутки, горы блестят, как бриллиантовые, с непривычки без темных очков ходить трудно. Мороз небольшой, и в это время лыжные прогулки или просто так шляешься в горах. Надеваешь меховой жилет или телогрейку и на целый день в горы.
— И не холодно?
— Ну, где там! Пустяки. Я тебе скажу вещь, которой ты удивишься. Загорают. Дочерна загорают на снегу на солнце. Я еще люблю так. Взять ружьецо и на куропаток — три-четыре убьешь, одну зажаришь, и часок поспать на снегу. Станет боку холодно, перевернешься на другой, а солнце припекает порядочно.
— И не простуживаешься?
