Здесь уместно попутно заметить, что в эти годы, а точнее в 1543 году, испанцы упустили блестящую возможность сделаться властителями морей на долгие-долгие годы: именно тогда в Барселоне местный изобретатель Бласко де Гарлай, как сообщают архивные документы, демонстрировал большое колесо, снабженное лопастями и приводившееся в движение силой пара. Но эта поистине эпохальная новинка (если только документы не сфальсифицированы задним числом) не привлекла внимания судостроителей и рассматривалась в лучшем случае как курьез, цирковой аттракцион. К счастью для изобретателя, не привлекла она и внимания инквизиции.
Что же до Новой Гвинеи, то испанцы открыли-таки ее в третий раз - после Минезиша и Сааведры - шесть лет спустя. 20 июня 1545 года это название начертал на своей карте Иньиго Ортис Ретес, участник южноморской поисковой экспедиции Руя Лопеса де Вильяловоса, снаряженной на пяти кораблях. Ретес дал острову это имя из-за внешнего сходства папуасов с жителями африканской Гвинеи, и отсюда естественно напрашивается вывод, что раньше он был либо работорговцем, либо пиратом, либо тем и другим (что вероятнее всего). Испанцы узнали об этом открытии только через три года, когда жалкие остатки вконец измученного экипажа Ретеса достигли наконец родных палестин после долгих и опасных приключений. И оно имело последствия довольно неожиданные: после долгих ученых размышлений придворные картографы объявили, что Новая Гвинея - это вовсе не остров, а полуостров. Если же выражаться еще точнее - это выступ искомой Южной Земли. Могли ли они доставить большую радость его величеству! Отныне, и уже окончательно, все помыслы и надежды Севильи были там, в южных морях.
Однако, погнавшись за пока еще призрачной синей птицей, испанский король, сам того не заметив, упустил вполне реального журавля. И какого!
После возвращения из Южной Америки в Европу Себастьян Кабот имел удовольствие убедиться, что все монархи одинаково неблагодарны, независимо от того, на каком языке они исповедуются придворному капеллану. И он, последовав примеру отца, уехал в Англию, где стал королевским советником по морским делам при дворе Эдуарда VI, сменившего на троне в 1547 году Генриха VIII и хорошо известного в наше время по роману Марка Твена «Принц и нищий». Первый совет Кабота был осуществлен в 1548 году - в том самом году, когда Европа узнала об открытии Новой Гвинеи: в Лондоне было учреждено «Общество английских купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых». Немного длинновато, зато понятно. А главное - название точно отражало устремления английской короны (впрочем, не только английской).
