Джентльмены удачи | страница 129
Ф. Хагснберг. «Конец войны». Антверпенская гравюра на меди.
Вероятно, не без влияния потрясающих успехов Нидерландов не только в части военных удач, но и на ниве морской коммерции. Жан Баттист Кольбер уже после смерти своего единомышленника кардинала Мазарини убедил наконец Людовика XIV обнародовать в 1669 году эдикт о морской торговле, признавший в конце концов, что «для блага наших подданных и нашего собственного удовлетворения важно совершенно истребить пережитки всюду еще распространенного взгляда, будто занятие морской торговлей несовместимо с дворянством и отнимает у него привилегии». Французские шевалье и маркизы стали пайщиками многих экспедиций - и никогда не пожалели об этом.
Не упускали своего французы и в морях Нового Света. Во времена Эксквемелина еще гремело имя Пьера Леграна (Большого) родом из Дьеппа. Писатель называет его «одним из первых пиратов на Тортуге», а этот остров, как уже говорилось, был занят французами еще в 1639 году. Но и четверть века спустя доблестный француз был в отличной форме: в 1662 году он на «маленькой барке», вмещавшей двадцать восемь человек, захватил корабль вице-адмирала испанского «золотого флота», отбившийся от флотилии у западного побережья Эспаньолы.
История эта весьма загадочна, потому что Пьер Большой, как уверяет Эксквемелин, «высадил испанцев на берег, а корабль отправил во Францию». Так поступали в лучшем случае каперы, но не пираты. А если Пьер был одним из первых на Тортуге, то пиратский стаж был у него весьма солидным, о чем свидетельствует и захват «золотого галеона» чуть ли не с лодки. Впрочем, сам Эксквемелин признается, что он не делает различия между буканьерами и корсарами, флибустьерами и каперами: «Я именую всех этих людей пиратами, ибо сами они иначе себя не называют, не прикрываются иными прозваниями или титулами и не подчиняются никому на свете». Но по логике вещей даже самый неразумный капер должен был пересесть со своей крошечной лоханки на захваченный корабль и продолжать подвиги на нем. Почему Пьер этого не сделал? Потому ли, что у испанского корабля «обшивка была довольно ветхая, и в любое время судно могло дать течь»? Но он вполне мог успеть захватить на нем другой, более крепкий корабль, ведь доставил же его этот самый галеон во РФанцию, после чего разом разбогатевший Легран «вероятно» (осторожничает Эксквемелин) навсегда расстался со своей чересчур хлопотной и нервной профессией.
Карибское море, несомненно, взрастило целую плеяду знаменитых пиратов, то более, то менее удачливых, то одетых в рубища, то щеголявших в расшитых галунами дорогих камзолах. Даже если отвлечься от мистифицированных «мемуаров капитана Джонсона», можно отыскать в анналах пиратства немало подлинных виртуозов своего дела.
