– Нет, я это вижу…
– Адик, – перебил его Николай Андреевич, – я тебе советую хоть иногда допускать, что за происходящим не стоит твоя интртре… интрепре… интерпретация. Ты видишь только картинку. Но для того чтобы сказать, что происходит, нужна не только она.
– В общем, я тебе показал эту запись, потому как думал, что у тебя есть совесть, – запальчиво проговорил Адик, не вникая в смысл сказанного собеседником.
– А-ха-ха! Вот оно как! Ты не настаивал на договоре со мной, потому что был уверен, что все сложится так, как хотелось тебе. А когда оказалось, что все сложилось совсем иначе, ты решил воззвать к моей совести! И что же ты от нее хочешь?
– Ты пьян. Не хочу разговаривать с тобой в таком состоянии! Ты вообще не понимаешь, о чем говоришь.
– Тебе виднее.
Изрыгнув проклятье, отражение исчезло. Николай Андреевич кинул зеркало в угол. Оно отскочило от стены и уцелело. В этот момент Костя проснулся и медленно поднял голову.
– Прыдлжаем! – воскликнул он, проигнорировав воцарившуюся в Соулярной чуждую ей напряженную атмосферу.
Николай Андреевич открыл колу и протянул ее Константину.
– А коняк?
– Хватит. Щас будем жене твоей звонить…
– Сенс, – Константин одернул руку друга, потянувшуюся за телефоном, и, выдержав значительную паузу, сказал: – Подожди.
– Сначала мне надо тебе кое-что рассказать.
– Говори, – нехотя проговорил Николай Андреевич, скрестив руки.
– Позавчера поехал я за дочкой в университет, – собственная речь действовала на Константина отрезвляюще. – Приехал немного раньше и решил зайти подождать внутри. Зашел. Смотрю: навстречу мне идет Пантелей Михайлович. Он остановился около меня и поздоровался. Я ответил, справился о здоровье и между прочим поинтересовался его делами. Он поблагодарил меня, сказал, что все хорошо, и мимолетом бросил фразу: «Написал вот заявление по собственному желанию, иду подписывать, больше преподавать не буду». И главное, Сенс, говорил он так спокойно, будто ничего особенного не происходит. Из меня как посыпались вопросы: «Почему? Зачем? Кто же теперь ваши лекции читать будет?..» Он ответил только на последний… «Ты», – говорит! Как оно?! Я опешил. «Как – я?» – спрашиваю. Он отвечает (все так же спокойно): «Не хочешь?». Я ответил, что при всем желании не могу! А он сказал, что это ложь, что он сам читал мне лекции, слушал меня, когда я был студентом, а потом и аспирантом, слушает меня сейчас и видит, что могу. «Я, – говорит, – уже договорился. В пятницу тебя будут ждать с документами». Каково, Сенс? – Константин смотрел на Николая Андреевича так экспрессивно и живо, будто бы сейчас снова переживал события, о которых шла речь.
