Посреди просторного светлого помещения стоит громоздкий деревянный стол. На нем – керосиновая лампа. Около него – несколько маленьких табуреток. Окно заклеено пленкой. Когда дует северо-западный ветер, проникающий через небольшие щели в окне, она надувается, как парус. Но особенность Соулярной комнаты заключается не в этом.
Иногда по одному, иногда группами сюда приходят сотрудники «Чайки», с тем чтобы как следует пожалеть себя и поругать окружающих. Такое назначение эта комната обрела случайно. Как-то раз, посреди рабочего дня, обиженная на весь мир Оля бродила по коридорам «Чайки» в поисках места, где можно поплакать. Она вспомнила о бывшем бухгалтерском кабинете, который на тот момент пустовал, и направилась туда. По дороге Оля встретила зареванного Рената. На вопрос, что с ним случилось, он без промедления ответил, что пребывает в ужасном настроении и хочет побыть один, для чего идет в бывшую бухгалтерию. Оля удивилась совпадению и тут же поделилась своим намерением с Ренатом.
Не сговариваясь, забыв о желании побыть в одиночестве, они зашагали к бухгалтерии вместе. Дверь оказалась открытой, но комната – занятой. Там уже сидел Николай Андреевич и плакался в жилетку Василию Пигмалионовичу. «Молодежи» было позволено войти. Оказалось, что первым нашел эту комнату подходящей для того, чтобы выплакаться, Константин. Он рассказал о ней Николаю Андреевичу, и они в шутку окрестили ее Соулярной.
Слухи об этом замечательном месте разошлись быстро, и вскоре оно стало едва ли не самым посещаемым помещением «Чайки». Каждого, кто был хоть раз в Соулярной комнате, неудержимо тянуло в нее. Николай Андреевич в шутку объяснял это явление так: «На том месте, где плачешь, остается частичка тебя. Если ты плакал по-доброму, то место потом будет тебя притягивать, а если по-злому – отталкивать». Все были согласны с тем, что это достоверное объяснение, потому что Соулярная комната никого не отталкивала.
Николая Андреевича разбудил громкий вопль:
– Без четверти десять. Стоишь у дверей «А-на», ждешь, когда их откроют.
Николай Андреевич посмотрел по сторонам – он дома, один. Неужели это он кричал? Во сне? На часах – без четырнадцати минут десять. Николай Андреевич собрался и выехал на работу.
Десять минут одиннадцатого. Идешь к кассе номер двенадцать, – мысленно произнес он.
Войдя в приемную, начальник увидел Машу, погруженную в работу. Она подняла глаза, очки съехали к кончику носа. Ловким движением руки вернула их на место.
