Борис. Тебе что — такое нравится?
Лика. Иногда. Когда настроение подходящее. Слушай. «Она придет за тобой с ножом, Будет слать твоей жене отравленные письма, разрушит до основания твою жизнь, Ради удовольствия видеть твои мучения».
Борис. Мы говорили… Мы говорили о твоей пьесе. Я спрашивал у тебя о твоем выборе добавить в пьесу песни… Почему ты решила так сделать? Я сам почему это спрашиваю.
Лика. «На работе она выставит тебя дураком, Она обольет твое имя грязью, убедится, что тебе действительно больно, ради удовольствия смотреть, как ты горишь в аду».
Борис. Потому что я сам меломан. Без музыки дня прожить не могу.
Лика. Я могу день без кино прожить. Легко. Без книжки могу. Без театра жила многие годы и ничего. Но без моих любимых песен. Нет. Не вариант.
Борис. Потому что песня — это совершенное… Это самое совершенное из всех творчеств.
Лика. Точно.
Борис. В песне — душа человека.
Лика. Вся его история, вся его боль.
Борис. Ритм его сердца. Как-то так.
Лика. Три с половиной минуты, и ты навсегда в нее влюблен. Отныне эта песня всегда будет с тобой. В твоих наушниках, и в твоей душе.
Борис. Если бы я верил в бога, я бы сказал, что это — самый приближенный к нему вид искусства. Музыка и поэтический текст — вместе.
Лика. Вообще-то… Ты веришь в бога гораздо сильнее, чем я.
Борис. С чего бы это?
Лика. Я просто допускаю, что Вселенная руководствуется неким высшим порядком; сводом правил, которые позволяют тебе самому делать себя очень счастливым или очень несчастным… В то время как ты, мой дорогой — ты находишься в яром антагонизме со своим ветхозаветным представлением о суровом и карающем боге… Ты враждуешь с ним, ты с ним в постоянном яростном споре и это значит, что ты очень даже в него веруешь!
Борис. Ого, вот это ты меня пригрузила… Ты всегда такая, когда пьяная?
Лика. Я еще и… такая… И такая… И такая…. Меня поражает, как ты смотришь на меня, когда я к тебе приближаюсь очень близко. Ты смотришь на меня почти испуганно… Ты следишь за мной. Ты хочешь понять по шкале опасности этим вечером — где я на шкале опасности этим вечером? Раньше ты на меня так не смотрел. Раньше, когда я тебя целовала и открывала вдруг глаза — я видела, что твои глаза тоже открыты и в них — только растерянность и такая гигантская нежность. Она и заставляла меня оставаться… Каждый раз оставаться и ждать тебя дальше. Сколько угодно ждать. Твои глаза — беззащитные и нежные — этот контраст между суровым тобой и твоими глазами, когда я тебя целовала… А сейчас ты будто опасаешься меня.
