- Ночью, слышу, кто-то в окошко поклевывает,- продолжал Терентий Васильевич. - Впустил-он. Словчился - убег из зоны. Худущий - по всем статьям каторжный. Голова рубцом стрижена, ножницами, кое-как. На шее - чирьян. Налил ему граненый стаканчик - пить не стал, даже не поглядел, «Сбегай, говорит, Терентий, до моей бабы, попроси, чтобы Кольку мимо окон провела… А я через задергушечку погляжу. Дали, говорит, мне двадцать пять, и мне, говорит, показаться возле них невозможно. Кабы не было им неприятностей…» А она, дура, как услыхала, что он тут, так, и прыснула через всю деревню, зимой, без шубейки, так и летит, так и: наливает… Вот это была любовь так. любовь - прямо завидно!.. Обхватила его руками, и не отцепить ее было ни-каким путем… Ну, чего нюхтишь? - спросил вдруг Терентий Васильевич собаку.
Остановившись, он вскинул ружье и выстрелил с поворота. Считая сучья, в сугроб полетела белка. С веток печально полились снежные струйки.
Радуясь передышке, я опустился на выворот кедра.
- И на что я ее стрелил? - проворчал Терентий Васильевич, оглядывая оскаленную тушку. - И целил кое-как, только шкурку испортил.,.
Он нанизал белку через глаза на сыромятный ремешок, Перекинул на понягу и тут увидел меня.
- Сейчас, - сказал я и попробовал подняться. Но с ногами случилось что-то странное. Они отказывались разогнуться. Малейшее движение вызывало режущую боль в суставах.
- Вот так, парень, и стал жить беглый Федька со своей женой во второй раз, - сказал Терентий Васильевич, словно ничего не заметил. - А что это была за жизнь, сам небось понимаешь. Хоть и сытый, устиранный - все не то. Сидел тайком в избе и дрожал, как мышь в мышеловке. Все ждал - постучатся. Колька к тому времени вырос - лет семь было,- мог проболтаться. Но все ж таки жил. Началась война, немец к Москве шел - не до него, видно, было…
Продолжая говорить, он пошел в чащу и зашел, видимо, далеко. Голос его я еще слышал, но слов уже не мог разобрать.
Вскоре он появился с охапкой валежника и стал раскладывать костер.
- Стучит, значит, милиционер, - говорил он, подкладывая в огонь березовую губку, - а Федька с заднего хода - на двор, да к сиверу, да куда-то в пади и в мари. Как был босой, так и убег по снегу навеки. Скорей всего, в тайге успокоился. А милиционер попросил напиться и поехал по своим делам… Случайно зашел, значит… Что-то заморочало, парень. Долго-то не сиди. Пороша будет. Побокуй немного возле костра да ступай помаленьку. Спички есть? Ну, тогда -до свиданья. Гляди, дома на нутряной замок запирайся. И сними там рубахи на дворе - я позабыл.
