У меня такое правило: собирая материал, нужно не гнушаться самых, казалось бы, незначительных подробностей. Чтобы понять человека и хорошо выписать его, нужно внимательно прослушать,, что говорят о нем родные и знакомые, подруги и товарищи, подчиненные и начальники, друзья и недруги. И где-то на пересечении всех этих мнений находится истина характер…
В течение трех дней я часто беседовал с Николаем Хромовым. Мы вместе ездили по «клеткам» на нижний склад, и Николай не .пропускал случая, чтобы не похвастаться тайгой. От него я узнал, что лиственница так крепка, что в нее не забить гвоздя, что непропитанные лиственничные шпалы служат .дольше, чем пропитанные .сосновые, что кедровые орешки употребляются в медицине, химии и в легкой промышленности… Шелковое кашне, оказывается, подарила ему Арина. Любили они .друг друга или :нет, понять я не мог. Как только разговор касался этого предмета, в :голосе Николая слышаласъ темная усмешка, и невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно. Что-то было в его душе непонятное, закрытое от меня и от всех.
И вот теперь Терентий Васильевич рассказывает о его отце. Я уже знал, что выговаривается он только на ходу, чтобы скоротать время, а дома от него не добьешься! ни слова. Так разве можно отстать от него? Разве можно потерять такой случай? Несколько раз я хотел попросить его передохнуть, но всякий раз не решался: было совестно.
- Атлет был мужик;.. - говорил Терентий Васильевич.- Неусидистый, беспокойный. Девки за него косы друг у дружки выдирали. Хоть и недолго мы его видали, а много он тут делов наделал. У меня невесту отбил, сам женился. Женился- поехал учиться. Выучился на военного - ромбу повесили. По-теперешнему - генерал. Загордился, стал много об себе понижать: «Куда, мол, мне, этакому кавалеру, чалдонка». И обидел бабу; кинул ее с Колькой. Уехал куда-то в Приморье: нашел, видно, там себе по чину. А эта осталась одна - ни ему, ни людям… Но деньги он на Кольку слал как следует- это надо правду сказать. Потом и деньги кончились. Слухи пошли, будто взяли его. За что - неизвестно. Взяли - и вся сказка. Прежде была у меня к нему претензия, а тут стали мы потихоньку его забывать, как забывают покойничков…
Мы добрались до вершины следующей сопки, стали спускаться снова. Колени мои ныли, и с каждым шагом, становилось труднее выволакивать ноги из снега. Но я все-таки шел, шел, стиснув зубы, чтобы не застонать, шел, согнувшись, упираюсь ладонями в колени.
