— Да, не совсем, — согласился Кашинг.
— Тогда, может, лучше подкрепиться? Окажи Мэг честь и посиди за ее столом. Если уже тебе нужно идти, хорошо начинать путешествие с полным животом. И я по-прежнему чувствую в тебе величие. Мне хотелось бы больше узнать о нем.
— Во мне нет величия, — возразил он. — Я просто лесной бродяга.
— Нет, есть. Или знак величия. Я знаю его. Почувствовала с раннего утра. Что-то в твоем черепе.
— Послушай, — отчаянно сказал он, — я лесной бродяга, вот и все. Позволь мне уйти…
Она крепче вцепилась в его руку.
— Нет, ты не можешь уйти. С тех пор, как я почувствовала тебя…
— Не понимаю, как это почувствовала. Ты учуяла мой запах? Прочла мысли? Люди не могут читать мысли. Но, погоди, а вдруг могут? Я кое-что читал…
— Сынок, ты умеешь читать?
— Конечно.
— Тогда ты, должно быть, из университета. Здесь, вне стен, мало кто сумеет прочесть хотя бы слово. Что случилось, мой дорогой? Тебя выгнали?
— Нет, — кратко ответил Кашинг.
— Тогда, сынок, это больше, чем я надеялась. Хотя я всегда знала. В тебе большое возбуждение. Люди университета не уходят в мир, если не ожидаются большие события. Они теснятся в безопасности своих стен и пугаются тени…
— Я был жителем лесов до того, как пришел в университет. В университете я провел пять лет и теперь возвращаюсь в леса. Я выращивал картошку.
— Какой храбрец! Отбросил мотыгу, схватил лук и марш на запад, против надвигающихся орд. Или ты ищешь что-то настолько важное, что можно не обращать внимания на завоевателей?
— То, что я ищу, возможно, всего лишь легенда, пустые разговоры. Но что это ты говоришь об ордах?
— Ты, конечно, не знаешь. За рекой в университете вы сидите за своей стеной, бормочете о прошлом и не замечаете того, что происходит вокруг.
— Мы в университете знаем, что идут толки о завоевателях.
— Это не просто толки. Их волна приближается и все растет. Нацелена на этот город. Иначе к чему бы этот барабанный бой прошлой ночью?
— Эта мысль приходила мне в голову, — сказал Кашинг. — Но я, конечно, не был уверен.
— Я слежу за ними. И знаю, что при первом же их появлении должна убираться. Если они найдут старую Мэг, то вздернут ее на дереве. Или сожгут. Они не любят ведьм, и хотя сила моя слаба, мое имя им известно.
— Но ведь есть люди города, — сказал Кашинг. — Они твои клиенты. Много лет ты им хорошо служила. Они защитят тебя.
Она сплюнула на землю.
— Ужасно смотреть на такое невежество… Они с удовольствием всадят мне нож под ребра. Меня ненавидят. Когда страх их или жадность становятся слишком велики, они приходят ко мне и скулят о помощи. Но лишь тогда, когда больше ничего не остается. Они считают недостойным иметь дело с ведьмой. Боятся и из-за этого страха ненавидят меня. Ненавидят даже тогда, когда просят о помощи.
