Заметив, что он ее увидел, она хихикнула.
— Ага, парень, я тебя поймала! — закричала она. — Вот ты и выполз к моим ногам. Я давно поймала тебя, но ждала, чтобы не помешать тебе спать.
Он продолжал молча смотреть на нее, чувствуя жгучий стыд оттого, что его выследила старая карга, которая теперь несет чушь. Но он видел, что она одна — кроме нее никого не было.
— Ну, выходи, — продолжала она. — Встань, дай взглянуть на твое великолепие. Не часто старая Мэг может посмотреть на такого мальчика.
Он вытолкнул из туннеля лук, колчан и мешок и выбрался сам.
— Только посмотрите на него, — хихикала она. — Ну, разве не красавец? Его кожаные штаны блестят. Ему стыдно, что я поймала его в мою маленькую ловушку. Ты, конечно, думал, что тебя никто не видит, когда пробирался утром. Хотя не могу сказать, что видела тебя, я просто тебя почуяла. Как я чую других, когда они бродят вокруг. Впрочем, ты проделал это лучше других. Ты хорошо прятался. Но уж тогда я поняла, что на тебе знак.
— Заткнись! — грубо сказал он. — Что это за знак? И как ты меня почувствовала?
— Ах, какой он умный! И как хорошо говорит! Как хорошо подбирает слова! «Почувствовала». Да, это слово получше. До этого дня я тебя не видела, но знала, что ты здесь, что спишь весь длинный день. Ага, нельзя одурачить старуху.
— Знак? — спросил он. — Что за знак? Нет у меня никаких знаков.
— Знак величия, дорогой. Что еще может быть на таком красивом любителе приключений?
Он гневно поднял мешок и надел на плечо.
— Если тебе хочется посмеяться надо мной, я лучше пойду.
Она взяла его за руку.
— Не так быстро, сынок. Ты говоришь с Мэг, ведьмой с вершины холма. Я могу тебе помочь, если захочу, а я думаю, что хочу этого, потому что ты красивый мальчик с добрым сердцем. Я чувствую, что тебе понадобится помощь, и надеюсь, ты не будешь слишком горд и попросишь о ней. Моя власть, может быть, мала — иногда я начинаю сомневаться, на самом ли деле я ведьма, хотя так считают многие. Ну, а раз так, я требую хорошую плату за свою работу, иначе меня будут считать слабосильной ведьмой. Но для тебя, парень, платы вообще не будет: ты беднее церковной крысы и ничем не сможешь заплатить.
— Ты очень добра, — сказал Кашинг. — Особенно если учесть, что я не просил о помощи.
— Только послушайте, какой он гордый и высокомерный! Он спрашивает себя, что может для него сделать такая старая карга… Совсем не старая, сынок, я средних лет. И хоть не такая красивая, как раньше, но все же. Конечно, на сеновале со мной уже не поваляешься, но пригодиться еще могу. Должна же молодежь кое-чему учиться у старших и опытных. Но вижу, не это тебя интересует.
