Дни летели за днями. Так прошёл год, но супруги не отчаивались, они помнили, что им сказала видящая.
В один из дней видящая сама пришла в их домик. Тани Адаина с глубоким уважением проводила её внутрь, побежав за госпожой и её мужем.
Когда те, взволнованные, появились перед видящей, она ласково улыбнулась и сказала:
— Первый осколок откликнулся, — и пошла на выход.
Супруги простояли изваяниями пару минут, а затем принялись счастливо целовать друг друга. Боги их всё же услышали! Не зря они не отчаивались, видя, как поселение покидают то одни, то другие счастливые родители.
Но прошёл ещё один год, прежде чем на их пороге снова появилась видящая.
— Второй осколок пришёл в этот мир! Молитесь, чтобы оба осколка поскорее соединились…
И они молились. Истово. Теперь с ещё большей уверенностью и твёрдостью, посылая по своей связи со стручком всю свою любовь.
* * *
— Ари Саави! Девочка моя родна! Просыпайтесь! Время! Время пришло!
Саави со сна, ещё не открыв глаза, попыталась соскочить с постели, совершенно позабыв об удерживающих объятьях мужа.
— Что? Куда? — сонным хриплым голосом спросил он.
— Ивай! Время! Время пришло! — воскликнула Саави. — Ты же понимаешь, что это значит?!
К большому не шествовали степенно, как обычно, сегодня двое бежали, не чувствуя ног. Стручок неестественно светился, давая знать, что так долго ожидаемое вот-вот произойдёт. Две ладони, одна нежная маленькая и вторая большая и сильная, одновременно прикоснулись к створке, которая тут же, с щелчком, приоткрылась, являя перед супругами чудо: посреди стручка, на том самом возвышении, где они были так отчаянно близки, сидел двухгодовалый очаровательный младенец, тараща на них испуганные глазёнки. Оба родителя упали рядом на колени и с трясущимися от волнения руками потянулись к ребёнку.
— Здравствуй, доченька, — задыхаясь от волнения и безграничной любви, произнёс Ивай.
* * *
Вот так я первый раз увидела своих, даже не знаю, как правильно сказать, наверное, «новых» родителей. Всё внутри меня радовалось этой встрече. Но, лишь, когда мужчина взял меня на руки, и к нам, двоим, прижалась женщина, то и дело всхлипывающая, я осознала, что я — ребёнок. Это шокировало, и сознание вновь поплыло, вымывая на время «взрослые» мысли. В какой-то момент память и взрослое сознание окончательно запечаталось. Что ж, здравствуй, детство!
* * *
Мы ещё с месяц гостили у священного озера, знакомясь друг с другом, привыкая хоть как-то понимать наши общие потребности. Я купалась в море родительской любви и в обожании тани Адаины и её мужа, для них я стала любимой внучкой. Несколько раз нас навестила одна старая женщина, мне она казалась очень доброй и очень старой. Папа Ивай, а его я звала в последствие только так, очень рад был каждой встрече с доброй тётей. Правда, один раз я уловила в вопросе, который он задал гостье, грусть.
