Мария сказала:
— Мне следует написать немедленно. Я не могу спать спокойно, пока не узнаю, что случилось с Вилли.
Стоял конец февраля, когда Мария готовилась покинуть замок Болтон. Было ужасно холодно, и дороги были едва проходимы. Продвижение будет весьма замедленным, но Елизавета становилась все более нетерпеливой, и ни Скроуп, ни Ноллис больше не осмеливались задерживаться.
Пока велись последние приготовления, пришло послание от французского посла. Прочитав его, Мария побледнела и позвала Сетон.
— Это о Вилли?
Мария кивнула.
— Они не…
Мария улыбнулась.
— О, нет… Он жив. Но он в тюрьме на севере Англии. Должно быть, его арестовали, как только он получил паспорт.
— И все это время он находился в тюрьме. Что станет с бедным Вилли?
— Его освободят. Я буду настаивать на этом. Я не успокоюсь, пока его не освободят. Что он сделал, кроме того, что был верным подданным своей королевы!
— Вы думаете, что-то можно предпринять?
— Да, через Фенелона. Елизавета не захочет, чтобы французы знали, что она бросает в тюрьму моих подданных только за то, что они являются моими сторонниками. Говорю тебе, я не успокоюсь, пока Вилли не освободят.
— А потом?
— А потом, — твердо сказала Мария, — он останется со мной до тех пор, пока не сможет без риска присоединиться к Джорджу во Франции. Фенелон должен сделать это для меня.
Мария села за стол и написала пылкое послание королю Франции, которое, как она знала, не могло не тронуть сердце Шарля. Она напомнила ему о тех далеких днях, когда они все были счастливы вместе. Сейчас она просила его о помощи, потому что его посол мог легче, чем кто-нибудь другой, добиться освобождения одного из ее самых верных слуг. Она умоляла короля Шарля помочь в этом деле. Освобождение Вилли Дугласа было самой большой услугой, о которой она могла просить его. Она знала, что он даст указание своему послу, чтобы он обязательно справился с этим делом.
Она запечатала письмо и отправила его; затем написала еще одно — де ла Моту Фенелону.
Больше она ничего не могла сделать и поэтому продолжила приготовления к отъезду.
Королева Англии была довольна исходом конференции. Ничего не было четко установлено, но облик Марии был полностью очернен. А именно на это Елизавета и надеялась. Она сама заявила, что не могла принять ее, не запятнав свою репутацию. Все делалось так, чтобы не было доказано ничто порочащее преданность и честь Морэя и его сторонников, и ничто не было достаточно доказано против королевы Скоттов.
