Врач на всякий случай несколько раз обернулась, прежде чем скрылась за деревьями. «Ничего, все в порядке», – кивал и улыбался ей всякий раз Кручиня. А оставшись без посторонних, развернул к себе парня и наставил нож уже в грудь.
Семка, затравленно глядя в налившиеся кровью глаза зэка, принялся выдергивать зацепившийся за пояс наган.
– Осторожнее, – успокоил его белогвардеец. – А то отстрелишь себе что-нибудь в штанах, потом хоть сто раз бегай смотреть на девок на речке, а толку не будет…
Обретя, наконец, оружие, отпустил парня. Тот, почувствовав свободу, отбежал. Видя, что односельчанин не собирается в него стрелять, что снова прячет оружие в противогаз, в недоумении прошептал:
– Но он же ваш. Именной. От самого Деникина!
Столько дней и ночей провести рядом с врагом и не распознать его… Конечно, он знал, что Иван Павлович сидел по политической статье, все в селе об этом ведали. А как ждали его возвращения, всем хотелось посмотреть на того, кого увели молодым, а вернулся практически стариком. Бабки охали, старики цокали языками, для ребят он казался человеком с луны. Родители его померли, не дождавшись возвращения единственного сына, хорошо, что хатенка пусть и покосившаяся, но приютила белогвардейца. Но что не исправился, что затаил злобу и оружие, которое готов повернуть против советской власти…
– А ты не знал, что чужая тайна – это яд? – зачем-то подмигнул белогвардеец. Только ему, Семену Чернухину, не надо подмигивать. Он все равно не допустит, чтобы на секретной стройке разгуливали с оружием враги мировой революции. Он ведь, Кручиня, хоть и тихим был, но ни на одно собрание не пришел, ни на одном митинге не выступил, ни разу в школьную комсомольскую ячейку не заглянул. Только и сделал, что в библиотеку записался и книги больше всех заказывал. И вот в тихом омуте чертом и проявился. – Живешь до тех пор, пока молчишь! И это уже кроме шуток.
Лицо зэка вновь на глазах, в одну секунду застыло в жесткую непроницаемую маску, и парень согласно закивал. Выручая, в небе начал зарождаться гул самолета, послышались скороспелые разрывы зениток, завыла далекая сирена.
– Разведчик, – определил на слух тип самолета Кручиня. – Бегом на пост!
Семка сам понимал, что отсутствие на посту во время налета грозит если не трибуналом, то позорным отлучением от стройки точно. Опережая старшего, рванулся к наблюдательному посту, сквозь просветы листьев видя, как с неба посыпались листовки. Кручиня отстал и, понимая, что иного момента доложить о нем смершевцу может не представиться, рванул в лес.
