Гэс улыбнулся.
— Ты забыл, старина, что я не только головой умею работать. Я был лучшим стрелком на эскадре.
— Не отрицаю. Но твой план нарушает наше соглашение. Должен быть какой-то другой выход.
Гэс покачал головой.
— К сожалению, нет, старина. Только я могу обеспечить твою защиту незаметно. Только я могу спрятаться среди других пассажиров, пока не подойдет время передавать вино. Только я могу перестрелять их — в случае необходимости.
— Перестрелять их? — не то чтобы капитан был совсем против стрельбы (в конце концов, он был военным человеком), но речь шла об отце Ивонны. Кроме того, Бонне и Макгенри были его деловыми партнерами. Среди британских джентльменов, по его глубоко укоренившемуся мнению, такое поведение считалось неприличным.
— Кто знает, как пойдет дело, Колин. Это может понадобиться.
— Но если мы их уничтожим и завладеем их долей, то ничем не будем отличаться от тех, о ком ты мне только что читал.
— Чепуха. К тому же такая необходимость может и не возникнуть. Бывают исключения, когда все довольны. Это игра, в конце концов.
— Да.
— Но мы должны четко понять: если они попытаются тебя убить, чтобы завладеть деньгами, я их перестреляю.
— Ты прав, — капитан Хантингтон протянул ему руку. — Спасибо, дружище, что ты добровольно берешь на себя такой риск!
Ивонна сидела на кровати, выставив прекрасный бюст. Капитан собирал чемодан. Из ящика стола он достал автоматический пистолет военно-морского образца и вставил в него обойму.
— Зачем ты его заряжаешь? — спросила Ивонна.
— Пистолеты, как фотокамеры. Бывают моменты, когда нужно срочно нажать на спуск.
— Ты когда-нибудь убивал?
— Да, на войне.
— С корабля по берегу, снарядами?
— Я служил на авианосцах.
— А в упор тебе приходилось убивать? С пистолетом в руке?
— В Корее я был в составе войск ООН.
— Кого ты убил?
— Пятерых китайцев, и получил за это медаль, потому что они ухлопали американского генерала. Такая маленькая, меньше дюйма, ленточка на булавке. Как память о пяти мертвых китайцах.
— И что ты чувствовал?
— При этом?
— Да.
— Всегда себя прекрасно чувствуешь, когда ты жив, а враги мертвы, — он поставил пистолет на предохранитель и, завернув в платок, сунул в боковой карман куртки.
Ивонна печально смотрела на него.
— Я чувствую, мы никогда больше не увидимся.
— Прекрати.
— Но я же чувствую.
Он нежно посмотрел на нее, вспоминая, как в первый их день они гуляли по Грин-Парк, и он держал её руку в своей.
— Ивонна, спой мне «Как хороши, как свежи были розы…»
