Капитан Хантингтон сидел за кухонным столом, повязывая себе на шею салфетку. Повар поставил перед ним тарелку с порцией паштета.
— Пробуйте! — приказал он.
Капитан отпил глоток вина. Затем, пренебрегая столовым прибором, взял ломтик паштета рукой и отправил его в рот. Несколько секунд он задумчиво жевал, потом проглотил и отпил ещё глоток вина. Затем взял ещё ломтик паштета.
— Ну как?
Капитан взглянул на своего повара повлажневшими глазами.
— Тебе удалось!
— Вы заметили два новых вкусовых мотива? — не отставал Хуан.
Капитан кивнул, глубоко потрясенный. Слезы стекали по его щекам.
— Ты добавил одну чешуйку индийского перца, — сказал он, — и сок бельгийских корнишонов.
Лицо Хуана Франкохогара просияло. Капитан помрачнел.
— В тот день, когда ты подал мне величайший в мире паштет, и когда ты достиг положения среди величайших кулинаров Франции, случилось нечто ужасное.
— Что такое? Мадам здорова?
— Мадам здорова, но я проиграл тебя в кости человеку из Питтсбурга.
— А что такое Питтсбург?
Капитан поднялся из-за стола, подошел к потрясенному повару и расцеловал его в обе щеки. Говорить не было сил. Взяв блюдо с паштетом и бутылку с вином, он вышел из кухни.
На втором этаже он открыл дверь в освещенную спальню, где на необъятной постели Ивонна распростерла свою роскошную грудь поверх голубого покрывала. Она посмотрела на него, но ничего не сказала. Капитан пересек комнату и присел на край постели, как раз возле правой груди. Он протянул, не говоря ни слова, блюдо с паштетом и вино. Ивонна попробовала паштет и отпила вина из горлышка. Ее лицо переменилось.
— Неужели? Не может быть?
Он кивнул.
— Это — паштет банкира Анри Эмме, но даже больше. Хуан добавил туда два совершенно новых компонента.
— Я чувствую из них только один — индийский перец. Но где же второй?
— Сок корнишонов.
— О Господи!
— Совершенно верно.
— А почему ты плачешь?
— После конкурса мы поехали в Аркансон. Я проигрался вдрызг.
— Из-за этого ты плачешь? Ты?
— Но после этого мы с Джоном Брайсоном ещё играли в кости, и я проиграл дом на Фарм-стрит, Розенарру и виноторговую фирму.
— Болван. Ты просто болван!
— Это ещё не все. Я проиграл великого Франкохогара.
— Что-что?
— Вот именно…
— Ты хочешь сказать, что проиграл Хуана?
Он снова кивнул.
— Увы!
— Да, это уже что-то новое, Колин, — сказала Ивонна. Она говорила по-английски с неистребимым французским акцентом. — Но когда твоя распрекрасная женушка узнает, что ты сделал с домом на Фарм-стрит, Розенаррой и виноторговой фирмой, она упрячем тебя в тюрьму лет на тридцать, верно?
