Келе | страница 75
Собака, вне себя от ярости, метнулась к ней, но опоздала — сорока знала свое дело. Пока Вахур домчалась до стола, она уже опять сидела на крыше и уписывала добычу.
— Кар-р… кар-р… — еще больше смутились грачи. — Подумать только, какая хр-рабрость!
— Ворюга, ворюга! — зашлась лаем собака и сгоряча разогнала даже кур и уток; задрав голову вверх, она принялась сердито поносить нахальную сороку.
Сорока отщипывала кусочек за кусочком от своей крупной поживы и весело трясла хвостом, дразня собаку.
— Напрасно ты так надрываешься, Вахур! Разве я не говорила, что меня в каждый дом зазывают…
— Воровка негодная!
— Стоит мне только поднять стрекот, как говорят: не иначе, гостя жди. Выходит, я и есть гость.
В этот момент из кухни вышел Пал Бенце; недосчитавшись куска мяса, он повернулся к Вахур.
— Мясо унесла воровка Теч, — собака преданно завиляла хвостом, но мясник, даром, что певец был отменный, собачьего разговора не понимал. Он в сердцах пнул Вахур в бок.
— Ах, ненасытная твоя утробушка, сколько сожрала и все тебе мало!
— Уй-ю-юй!.. — взвыла Вахур от несправедливой обиды. — Р-р-р-ав! — зарычала она на негодующего Пала Бенце, давая понять, что еще одно резкое движение, и она раздерет обидчику штаны, — наказание мало приятное, даже не в такой холод…
— Ах, ты еще и огрызаться?
— Чего ты обижаешь собаку, Пал? — вмешался Берти, привлеченный шумом.
— Мясо стащила, негодница!
— Да что ты, Пали, наша собака сроду не воровала.
— Ежели не она стащила, то, значит, нечистый дух, больше некому. Ведь вот тут оно лежало, мясо это! — не сдавался Пал Бенце и в сердцах стукнул по столу. — Я сам его сюда положил, на это самое место.
Берти погладил собаку по голове, и та заскулила, залаяла, подняв морду кверху и как бы указывая на крышу дома.
— Вон, вон она, гнусная воровка, — жаловалась Вахур.
Берти невольно вскинул голову.
— Ну-ка, Пали, ты только взгляни на крышу! Я сбегаю за ружьем, а ты сделай вид, будто не обращаешь на нее внимания: стоит ей только почуять, что о ней речь… — и Берти поспешно направился в дом.
Сорока знай себе щипала мясо, но тут вышел Берти с ружьем в руках, и весь двор сразу замер в настороженной тишине. Почуяв неладное, сорока перестала есть; глаза ее блеснули, одного беглого взгляда ей было достаточно, чтобы уловить все, что происходило во дворе.
Берти осторожно вскинул ружье, но сорока плавным движением перемахнула через крышу и скрылась за домом.
— Вишь, ружье заметила.
— Как-то не верится…
