— Кря-кря-кря, как пр-ре-кр-расно вокруг! Теперь перья у нас станут белые-пребелые, а лапки красные, верно, соседушки?
Но гуси, к которым относился вопрос, о чем-то тихонько совещались между собой и не удостоили уток ответом; а впрочем, утки ответа и не дожидались. Они разбрелись по снегу и с любопытством посматривали на аиста, который все еще стоял в дверях сарая.
— Не холодно тебе, Келе? Нам тоже ни чуточки не холодно. И как красиво, все бело кругом… — И утки быстро промаршировали дальше.
Кусты живой изгороди скрылись под снегом, и воробьи, молча нахохлившись, расселись по срубу колодца и водопойному желобу.
— А если нагрянет Нерр, этот душегуб, куда нам прятаться, где нам укрываться? — совещались между собой необычайно присмиревшие воробьи.
Опасный для воробьев Нерр — это не кто иной, как ястреб; если бы не он, то с плодовитым племенем Чури не было бы сладу. Но Нерр ежедневно прихватывает двух-трех воробьев себе на обед, и потому воробьиного племени ни прибывает, ни убывает. От ястреба нет спасения, разве что укрыться в густой чаще кустарника. Стоит ястребу застать свою жертву на лету, и несчастная птица, считай, пропала. Да только понапрасну внушают птенцам эту истину старые воробьи: воробьишки с перепугу, вместо того чтобы укрываться в кустарнике, ищут спасения в воздухе — и, конечно, тщетно.
Этот новый, зимний мир для воробьев чужд и неуютен. Насколько голосисты и шумливы бывают они в щедрую, обильную летнюю пору, настолько жалки и бесприютны становятся зимой. А теперь даже спасительный кустарник замело снегом…
Старый Чури подлетел к аисту и уселся на почтительном расстоянии от него
— Я вижу, ты выздоровел, Келе. Рад тебя видеть опять таким же сильным, большим и красивым, как прежде…
Келе будто и не слышал этих льстивых похвал.
— Трудные настали времена… голодно… холодно… — знай чирикал свое старый воробей. — В эту пору нам всегда тяжко приходится.
— Но ведь вы — народ сильный, выносливый… — не удержался от насмешки аист. Старый воробей растерянно умолк; смолкли и все остальные воробьи, обсевшие водопойную колоду.
— А если налетит Нерр, то нам теперь и спрятаться негде. Белый покров скрыл все кусты.
— Чего ты от меня хочешь? — блеснули глаза аиста.
— Ничего, Келе, ровным счетом ничего… Конечно, если бы ты нам позволил залетать к тебе в сарай, когда вдруг объявится Нерр-кровопийца… только в том случае… для ночлега нам и стог сена сгодится.
Аист помедлил с ответом. Конечно, Чури могли бы залетать в сарай и не испрашивая его разрешения, хотя, должно быть, побаивались Келе, когда тот стоял в дверях; с другой стороны, аист терпеть не мог ястреба со всеми его сородичами, а тех из них, что покрупней, так и вовсе остерегался. Боялся он и Шуо, сокола, тот, случалось, не щадил аистов, а орлы, так те прямо-таки охотились на них при перелете.
