— Все еще не улетели?
Пушистые комочки переглянулись, решая, можно ли отвечать этому чужаку, когда откуда ни возьмись на выручку птенцам прилетел старый скоропут.
— Улетим, скоро улетим, длинноногий Келе. А вот тебя каким ветром занесло сюда?
— Летел, летел и сел.
— Один?
— Один.
— Я случайно подслушал, как Гага говорили между собой, будто ты болен. Но я вижу, это неправда.
Они помолчали. Оба знали, что это правда, поэтому скоропут перевел речь на другое:
— Да, мы скоро двинемся в путь, птенцы окрепли. Как ты считаешь?
— И по-моему, они окрепли. Лето выдалось удачное, вот они и набрались силенок… — И аист подумал о своих собственных птенцах, которые сейчас вдруг стали ему очень близки, может быть, потому, что находились так далеко… — Доброго вам пути, — аист кивнул и перешел на другую сторону куста.
— Посмотрите на него, — махнул вслед аисту скоропут. — Видите, какое у него крыло?.. Он болен. И запомните: никогда не подходите близко к нему, иначе он переловит вас, как кузнечиков.
Птенцы испуганно прижались друг к дружке.
— Я раз видел, как один аист проглотил лягушку, такую здоровенную — с наше гнездо.
Малыши еще теснее сбились в кучу.
— Главное, всегда слушайтесь меня! На земле нам, скоропутам, нет места. Либо мы в воздухе, ловим мух, либо на земле — кузнечиков, а потом — ш-ш-ш — и обратно, в кусты.
— Обратно, в кусты… — послушно повторяли малыши.
— Если заметите в воздухе тень — ни в коем случае не лететь… Запомнили? Не лететь, а прятаться в кусты.
— Прятаться в кусты, — заучивали птенцы урок.
— А как Большое Светило зайдет и снова покажется на небе, мы отправимся в путь.
— Отправимся в путь, — эхом отозвались птенцы.
— Правильно, молодцы! А теперь можете поохотиться.
Аист к тому времени успел отойти далеко от места встречи со скоропутами.
Когда солнце на небе раскалилось докрасна и запах болотной тины смешался с запахом прелого камыша, пожухлой соломы, свежевскопанной земли и луговой мяты, гуси опять выстроились в ряд и один за другим прошествовали к калитке. Утки тоже выбрались из ручья на берег, но домой не спешили, им хотелось еще попастись на лугу. Множество проглоченной ряски залегло в желудке приятной тяжестью, однако завидев кузнечика, утки припускались во всю прыть, будто они с утра ничего не ели.
Янош Смородина распахнул калитку. Гуси проходили по одному, ступая величественно, только что не благодарили хозяина едва заметным кивком, как знатные дамы — услужливого камердинера, но уток и на этот раз пришлось созывать криком:
