Он шел под руку с Жерве и неожиданно предстал перед друзьями.
– Поверьте, что я предоставлю вам случай пролить свою кровь, хотя бы до последней капли, в честь красивейшей в мире женщины – в честь нашей родины. Кого и за что он приглашает к барьеру?
– Не смею нарушить его тайну, – отвечал Можайский.
– Поручик, извольте признаваться, вы влюблены?
– Да, в княжну Ирину! – объяснил безжалостный Жерве.
– А вы почем знаете? – спросил Узелков, утонувший мгновенно весь с кончиками ушей в розовую краску.
– Но безнадежно, потому что она предпочитает всем героям мира мистера Холлидея. Таковы мои наблюдения. Надеюсь, что молодой офицер не вызовет старого философа за эти наблюдения на смертный бой.
– И вы, месье Жерве, против меня?
– О, не падайте духом! У вас прекрасный тенор, гибкий стан и карие глаза. Поверьте, за вашей колесницей охотно побегут в неволю слабые девичьи сердца.
– Будем же считать приговор нашего Одиссея приговором фатума, а так как мы в кителях, а прохлада дает себя знать, то пойдем к чаю. К тому же, господа, я покидаю сегодня гостеприимную Гурьевку.
– Это неожиданное решение? – спросил Можайский.
– Известие пьяницы О’Донована подтвердилось. Меня призывают в Петербург на совещание о положении наших закаспийских дел.
Выйдя из парка на дорогу, в конце которой виднелась усадьба, вся группа остановилась в недоумении: у подъезда главного дома остановилась карета, и князь Артамон Никитич горячо обнимает дочь. Неподалеку стоял мистер Холлидей.
– Ну да, я не ошибаюсь, они едут к венцу, – высказал свое соображение Жерве. – На ней фата и белые цветы…
– К венцу? – вскрикнул Узелков. – К венцу! Не бывать этому…
– А вы, поручик, не извольте безумствовать, – остановил его Михаил Дмитриевич строгим голосом. – Если вы намерены стреляться из-за каждой девчонки, то в мой отряд вы не годитесь.
Узелков остановился.
– Назначаю вас временным при мне адъютантом и начальником походной при мне канцелярии. Через час – в дорогу!
«Не повиноваться? Да разве это возможно?»
Притом же карета уже мчалась в галоп по направлению к селу и к церкви, построенной на средства князей Гурьевых.
– Развести пары и ожидать отсюда двух пассажиров! – командовал в то же время Радункин в рупор с площадки на пристань. – Высадка в Рыбинске… бесплатно… даме оказывать почтение как мне самому.
– Кого вы снаряжаете с такою роскошью? – спросил выходя на площадку Михаил Дмитриевич. – Пароход с двумя пассажирами и бесплатно – ведь это для вас разорение!
