Хотя, если дальше так рассуждать… Тогда врачи гриппующих пациентов должны принимать через стеклянную стенку и в противоэпидемическом костюме, чтобы не заразиться. Лучше в скафандре.
Не говоря про провизора в аптеке. Про кондуктора в набитом автобусе. Про воспитательницу в садике, каковой всю жизнь проработала супруга дяди Вани — вовсе умолчим.
Ведь все эти вредные мелкие шмакодявки, — они вечно чихают и кашляют, и так и норовят перемазать взрослых своими мокрыми сопливыми мордочками. Потенциальные переносчики опасных инфекций.
А в приёмных окошках сидели регистраторши — не подступиться: прынцессы! Не прынцессы — королевны!
Больничная аксиома: талонов всегда меньше, чем больных. Больные все, с головой и ручками-ножками, оказывались во власти регистраторш. По этой причине они были полны собственной значимости — боялись расплескать её, значимость. Не ходили — плыли между стеллажами павами, как солистки ансамбля «Берёзка».
— Дочка, а дочка! Ночь не спал, трясся на двух автобусах… Талончик бы, доченька.
— Мужчина, вы русский язык понимаете? Талонов нет. Следующий!
Вот ведь скажи барышня в регистратуре мягко, участливо:
— Простите, вас как зовут? Иван Кузьмич? Иван Кузьмич, я очень сожалею. Постарайтесь подойти завтра раньше, чтобы хватило талончиков.
И улыбнись, хоть мимолётом. За улыбку деньги не платят, это правда. Но всё равно — улыбнись: ты же лицо больницы, девонька. И самой тебе легче, приятнее на душе станет. И уйдёт Иван Кузьмич пристыженный, что голос немножко повышал, обнадёженный, успокоенный и даже чуточку выздоровевший. Потому что и слово лечит, тем более из уст человека в белом халате.
* * *
Если бы дядя Ваня был зажиточный государственный муж — он бы на прохладце, с чадами и домочадцами, лечился себе в бесплатной ведомственной больничке — и горя не знал. Но был он простой пенсионер, и потому они с супругой между собой решили: лучше наскрести на платный приём у частника, чем потом выкидывать десятки тысяч на лечение нервов, после бесплатного-то.
Но с анализами был полный швах. Районная лаборатория «частников» не признавала. Заворачивала обратно: с их бумажками, печатями, вонючими баночками, с кровью в пальцах и венах, готовой заполнить пробирки или расплыться мутным пятнышком между лабораторными стёклами.
Муниципальная больница угрюмо приняла Ивана Кузьмича обратно в свои железобетонные объятия. Сначала нужно было спозаранку отстоять очередь в приснопамятную регистратуру. Если крупно повезёт — получишь вожделенный талон на приём.
