— Позвольте, господа, это расизм, экстремизм, статья до 20 лет…
— «Господа»?! Друзья, в наши ряды затесался провокатор, отщепенец! Это вы в восемьдесят шестом выливали молоко в речки! Вы закапывали сливочное масло в землю! Вы устраивали искусственный дефицит и вызывали недовольство трудящихся, чтоб пропихнуть эту вашу так называемую пе-ре-строй-ку! Вы, вы, вы!
— А вы видели?!
— Видел, видел, видел — как сейчас вижу, что вы из этих! Гоните его!
«Господина» изгоняют, под свист и улюлюканье.
— Да, но почему в Китае этот номер не прошёл? С перестройкой, с искусственным дефицитом? — хлопает ресницами Маша.
— Да потому что у них не продажная власть, Марьванна! Шоколадку закусить?
Сказка про Белого бычка продолжается.
* * *
— По маленькой? Для вдохновения.
Невзирая на моё унылое и безнадёжное нытьё: «Маш, ну хватит!» — она в своей кухне незаметно наклюкивается вдохновением.
Остатки неверною рукой сливает в крошечную серебряную фляжку. Такую изящную ёмкость в сумочке полагается иметь каждой уважающей себя поэтессе — иначе ты и не поэтесса вовсе. Чтобы вдохновляться потихоньку в перерывах за кулисами.
— Коньяк — тьфу, слякоть, — говорит Маша. И нежно добавляет: — А водочка — подруженька. С ней и поплакать, и посмеяться. И посплетничать вволю о сокровенном — не выдаст, не проболтается, — грозный взгляд в мою сторону.
— Ни сном, ни духом, — клянусь я.
Это у них взаимная любовь с первого взгляда. Водка и Маша встретились, для начала застенчиво переглянулись. Потом тесно пообщались, слились в экстазе и пылко признались друг другу: «Навеки твоя!».
— Если я знаю, что на столике у кровати ждёт она — на душе сразу становится покойно и уютно, — объясняет свою пагубную привязанность Маша.
У неё и поэма есть на эту тему, сложная, как вся Машина поэзия. Попробую передать своими словами.
Ночь — это ежедневная репетиция смерти. Тьма, тишина, пропасть, путаное сознание, скованные члены. Просыпание — каждый раз как борьба смерти с жизнью. Смерть не хочет отпускать. Бредишь, барахтаешься, сбрасываешь одеяло с колотящимся сердцем. Тоска, тоска, безысходность, ужас, удушье.
Как с того света, тянешь руку к настольной лампе. Маленькая тёплая электрическая лампочка — Жизнь. Её свет рассеивает, разгоняет по углам тьму и страхи: пускай они там шевелятся, мечутся огромными уродливыми тенями, топырят костлявые пальцы: не достанете!
Пригоршня свежей воды в лицо, из-под крана — Жизнь. И чашка горячего кофе с сигаретой — тоже Жизнь.
