Спустя десять минут инструктаж был окончен. Начальник охраны заверил Маттео, что его команда, поддерживаемая местными полицейскими, сможет обеспечить гостям полную безопасность.
Эмма, коротко кивнув, вместе с ним направилась к выходу, но Маттео окликнул ее:
– Задержитесь, пожалуйста.
Она остановилась в дверях, из-за которых доносилась музыка, – это в гостиной репетировал струнный квартет.
На мгновение Маттео застыл, утратив дар речи, пораженный красотой глаз Эммы, тронутый тихими, нежными звуками красивой мелодии. Но затем его снова охватило раздражение. Скрипнув зубами, Маттео мысленно обругал себя за свою глупость.
– Закройте дверь.
Эмма повиновалась и прислонилась плечом к косяку.
– Я ведь предупредил вас, что сам проведу инструктаж с начальником охраны.
Она расправила плечи, вскинула подбородок и ответила:
– А что не так?
– Все. Я же сказал, что вы мне не понадобитесь.
Эмму бросило в холодный пот. Она поняла, что Маттео недоволен ее вмешательством в инструктаж, но не ожидала увидеть настоящий гнев в его глазах.
Разум призывал Эмму молчать. Но, подстрекаемая своим мятежным духом, она выпалила:
– Вы ведете себя так со всеми своими работниками?
Не веря, что сказала это вслух, Эмма испуганно замолчала, чувствуя, как сильно бьется сердце. Хорошо еще, не вырвалась другая фраза, которая вертелась на языке: «Вы так грубы со мной из-за того поцелуя?»
– Я веду себя так, когда это необходимо.
– Маттео… – Горло Эммы сжалось от звуков этого имени и от охватившего ее раскаяния.
Но уже в следующий момент она ощутила злость на себя за то, что ее так тянет к этому мужчине, и за то, что не сдержала данное себе обещание взять себя в руки.
Эмма шагнула вперед.
– Вы наняли меня выполнять работу, так позвольте мне ее делать.
– Вы всегда так своевольны?
– Нет. И к сожалению, дорого за это заплатила.
– Что вы хотите сказать?
– Я позволила бывшему жениху убедить меня, что краткой помолвки достаточно, чтобы заключить брак. Я позволяла отцу и матери контролировать мою жизнь. Мне следовало тверже настаивать на своем – и тогда, возможно, меня бы больше уважали.
Маттео стиснул зубы и скрестил на груди руки. Затем он посмотрел на письменный стол, опустил руки, потрогал одну свою запонку, затем другую, глубоко вдохнул и указал на кресло:
– Сядьте… – Он запнулся и произнес примирительным тоном: – Присядьте, пожалуйста.
Эмме показалось, что теперь он больше напоминает того мужчину, который обнимал ее на мосту.
Она опустилась в кресло, стараясь сохранять невозмутимый вид и глядя Маттео прямо в глаза, чтобы не выдать своего волнения.
