– Тогда, возможно, в нас. – Наши взгляды встречаются, и пару секунд мы неотрывно смотрим друг другу в глаза. Волосы у него слегка растрепались – слишком быстро хлопал ящиками, – они у него мягкие, как пух цыпленка, и я не могу удержаться от мысли, что даже несовершенство на нем выглядит идеально. Вытягиваю руку и пробегаю пальцами по одной из прядей, приглаживая ее, и вдруг слишком отчетливо слышу дыхание Макса, каждый вдох, каждый выдох. Но потом я вспоминаю о волосах Селесты, о том, как они упали ему на лицо и как она его поцеловала на скамейке у школы, и останавливаю себя.
– Это все займет много времени, – говорю я и сажусь на корточки, чтобы поднять бумажку с пола. – Может, посмотришь пока, что в других комнатах, а я наведу тут порядок.
– Уверена? – спрашивает Макс и тоже садится на корточки, собирая документы, которые рассыпал. Случайно мы хватаем одну и ту же стопку, и когда я поднимаю на него взгляд, Макс оказывается так близко, что я чувствую его запах. Хочу себе подушку из его свитера.
– Да, – говорю я.
Он отвечает кивком, поднимается и уходит в другую комнату. Собираю бумаги в стопки, сортируя их по фамилиям, и вдруг слышу, как он громким шепотом зовет меня. Иду в соседнюю комнату и вижу вот что: Макс стоит под сводом бывшей обсерватории. Отверстие для телескопа заделали стеклянным куполом, только подними голову – и увидишь звезды.
– Вот это да, – говорю я, вглядываясь в сверкающее небо. – Совсем как…
– В Мете, – заканчивает Макс за меня. Мы смотрим друг на друга. Я почти слышу симфоническую музыку на заднем фоне, и мне вдруг очень хочется «Opeo».
– Той ночью ты была очень красивой, – медленно говорит он, делая легкое ударение на слове красивой, и хотя мне безумно приятно это слышать, я закатываю глаза.
– Ты никогда не умела принимать комплименты, – замечает он, стараясь скрыть улыбку.
– Знаю, – вот все, что я могу сказать, потому что он прав.
Макс прячет руки в карманах.
– Я бывал там как-то раз. В Мете. Мы приехали из Бостона всей семьей на поезде. Я спросил сестру, а слабо ей коснуться картины Ротко. Оказалось, не слабо, – он смеется. – В общем, думаю, уже ясно, что в музее мы пробыли совсем недолго.
Сестру? Я раскрываю рот, чтобы спросить о ней – в наших снах она ни разу не появлялась, – но вместо моего голоса раздается голос доктора Петермана, и у нас над головами вспыхивает свет.
– Что тут происходит? – спрашивает Петерман. Он стоит в дверях, на нем невероятно короткие белые спортивные шорты, на плече висит большая спортивная сумка, на голове спортивная повязка.
