- Язык бережет! - проговорил он с укоризной. - Знаем мы этих, которые берегут! Хитрый!
Он ворчал за его спиной, что столяр не из простых, а что-то у него неладно. От обиженного молчанием Анплитова землекопа по участку пошел слух: новичок-столяр из богатеев, кулаков.
- Не зря в молчанку играет. Он с умом молчит. Он о разоренном хозяйстве молчит.
Дошел слух и до секретаря ячейки, и секретарь посоветовал парторгу заинтересоваться молчальником.
- Может, пустое говорит Щелочков, а может, и правду. Проверь молчальника, потолкуй, раскуси. Как он, между прочим, на производстве?
- Золотые руки, - ответил парторг. - Старательный мастер, с душой.
- Все равно проверь. По моему опыту, одно из двух: либо сектант, либо того покруче…
Столяр Анплитов оказался, однако, бедняком и красным партизаном. Любопытствуя теперь, какие же книжки читает столяр, парторг раз попросил:
- Не дашь ли чего почитать позанятней?
Столяр молча опустил руку в мешок и, вытащив оттуда книжку, так же молча протянул ее парторгу.
- «Тарас Бульба», - прочел парторг.
По поведению Анплитова представлялось, что тот вытащит черное миссионерское евангелие или сборник баптистских песнопений, но Столяр читал Гоголя, которого и парторг и сынишка его читали с удовольствием. И какой же он, в самом деле, сектант, если не слышно, чтобы исполнял псалмы или гимны?
- Ну его, пускай молчит, - сказал парторг. - Позовем на собрание - может, там, перед народом, выскажется.
На собрание столяр пришел. Но и здесь выбрал место в углу, около дверей. Слушал он, как замечали сезонники, внимательно. держась двумя пальцами за ухо. Ему крикнули:
- Высказаться не желаешь, Павел Васильевич? Тут вот плотники насчет сушилки толковали. Как твое мнение?
Столяр покачал головой: нет, мол, товарищи, выступать не буду, ведите собрание дальше.
И в бараке к столяру привыкли. Пришли опять новые работники и среди новых один китаец. Нанявшись на шахту плотником, он поселился на койке рядом с молчальником Анплитовым. Трудную фамилию китайца выговорить здесь никто не мог, и назвали его Джаном.
- Ты его не трожь, не дури, - советовали Щелочкову сезонники, которые знали глупые замашки землекопа, любившего приставать к безобидным людям.
Но Щелочков не послушался - во всю поперла из него дурь. Стоило китайцу пройти мимо его койки, как Щелочков суживал с помощью пальцев глаза и выкрикивал булькающим голосом:
- Ходя! Послюшай, ходя!
Джан презрительно его оглядывал, но на приставания Щелочкова не отвечал и только на улице отплевывался. Щелочков стал чаще повторять свои насмешки, глупо веселясь и надеясь и других потешить.
