Я спросил, где Майер, но мне запретили его трогать: он ставит арматуру.
Главный инженер вторые сутки не отходил от укрощаемой им скважины. Иногда и этому крепышу с его укротительским опытом делалось плохо, и его сменял директор промысла Мотовесян, тоже известный в Баку как укротитель фонтанов. На Биби-Эйбате теперь тихо, а еще не так давно Мотовесян усмирял там бушующие недра.
- Ваша удача! - сказали мне. - Сдается, что Майер скоро к нам придет. Мотовесян показался па горизонте - первый признак. Раз Мотовесян торопится на дежурство…
Директор бежал вприпрыжку к скважине, дожевывая поспешно бутерброд. И я в самом деле вскоре увидел Майера.
- Что? Лицо дьявола? - спросил он о себе, здороваясь поднятым над головой кулаком.
- Дьявола нефти, - подсказал кто-то.
Это лицо словно покрыли черно-желтым лаком; оно и лоснилось и поблескивало, похожее больше на скульптуру, чем на лицо живого существа. Казалось, кожа уж пе очистится никогда от въевшегося во все ее поры налета. Майер вошел в палатку, разделся, стал под душ.
- Благодетель! Дружок! - кричал он санитару-осетину, добавляя что-то еще на родном языке санитара.
Тот властно его обхватил, яростно орудуя мылом, губками и щеткой. Он мыл его и скреб, прочищая Майеру, как младенцу, глаза, уши, ноздри, десны, зубы. Майер отплевывался, отфыркивался, отпуская изредка, когда санитар его освобождал, технические шутки:
- Из моего носа можно, ей-богу, сделать форсунку, а пупок превратить в двигатель внутреннего сгорания!
Переодевшись, Майер потребовал подать ему две бутылки кефира. Наслаждаясь освежающей кислотой и прохладой напитка, чистотой своего тела, удачной передачей смены и вообще налаженностью восстановительных работ, он громко, для всех проговорил:
- Теперь, граждане, я могу беседовать хоть с прокурором!
- Лучше не надо, - сказал санитар, уже отмывавший другого нефтяника.
Как на войне хорошее настроение командира части передается солдатам, так и тут от Майера исходило веселье удачи. Он спросил о нужном ему человеке.
- В столовой, товарищ Майер.
- Найдите его, - приказал Майер, - и скажите: пусть телефонирует куда надо. Пусть сообщит, что фонтан будет к вечеру закрыт. Пусть пишет: Майер так сказал.
- А! - воскликнул он, увидев меня. - И сколько же она нам, проклятая, арматуры испортила! Ничего, сейчас забиваем.
Майер выпил кефир и предложил взобраться на вершину вулкана. Он отдохнет на краю кратера. Что слышно в Баку? Что говорят о новом фонтане? Что пишут в газетах? Он ведь пять дней никого из своих не видел.
