Устраивать на столе танцы живота, совать стриптизёру в трусы сотенки, рассказывать анекдоты, сыпать скабрёзными шутками, и прочие безобразия. Потому что в это время жених с друзьями на мальчишнике тоже не на пяльцах крестиком вышивает.
Однажды начальница подсунула мне зачитанный до дыр бестселлер: роман супермодного зарубежного писателя. Там герои на протяжении всего романа не вылезают из постели и пьют виски с апельсиновым соком, с ломтиками лимона и кубиками льда (чем автор, видимо, хотел сразить наповал русского читателя, в глаза не видевшего экзотических фруктов лимонов и апельсинов).
Главный герой, естессно, половой гигант и секс-машина. А его женщины, попав в постель, стремились немедленно (вы сейчас не кушаете?) — носки с него долой, и — вылизать у него пальцы на ногах! Вы не ослышались: пальцы на ногах. Вот все его многочисленные продвинутые женщины об этом мечтали — только оттаскивай, — ну прямо рвались обсосать пальцы и, особо настаивал автор, между пальцев, с козявками этими между ними… Бр-р!
А ещё они… Вы точно не кушаете? Ну, не буду, не буду, пощажу ваш ЖКТ и рвотный рефлекс. Скажу только, что книжка не для средних убогих умишек — каковой факт и усиленно подчёркивается писателем на протяжении всего романа.
В общем, он не только заработал их щедрую европейскую премию, но ещё и кайф получил, безнаказанно изваляв читателей в своих тайных грязных фантазиях. А кто не понял, тот сам дурак и отсталый, дремучий дикарь.
А Жанка тоже прочитала и задумчиво говорит: «В этом что-то есть». Ну, то, что в каждом мужчине живёт тайный эротоман (читай: извращенец) — кто бы сомневался. А начальница мне говорит: «Если от Жанны взять сексапильность, а от тебя — здравый смысл — была бы золотая середина».
Объявляется конкурс, победительнице сладкий приз и бутылка испанского вина. Нужно припомнить из своей жизни необычные знакомства с мужчинами. Может быть, романтичные. Может, сексуальные. Может, глупые и смешные.
— Сексуальные, — с готовностью вызывается Жанка. Кто бы сомневался. — Ехала я в поезде дальнего следования. До конечной станции пять дней, так что мы с пассажирами в купе прямо сроднились. Среди попутчиков был молоденький офицерик, с которым мы сначала переглядывались, потом перемигивались, а после принялись писать записки. Ещё в купе был пожилой военный, который с завистью на нас посматривал.
Со мной ехала старшая сестра — ей мама настрого велела с меня глаз не спускать, потому что я была домашней девочкой и впервые вырвалась из-под опеки родителей. Сестра быстро пресекла наши переглядывания и улыбочки, и в коридоре сделала мне строгое внушение.
