— Мне не нравится то, что беженцев вам жалко, а меня нет, — сказал я вдруг.
Она быстро обернулась и рассмеялась. Я взлетел на седьмое небо от счастья. Я рассмешил ее.
— Mais… Владимир? — сказала она, смеясь теперь лишь глазами.
— Да-да, — упрямо повторил я, — французы… нация притворщиков и лицемеров… беженцев вы жалеете…
— Надо принимать всех, кто в этом нуждается, — сказала Ева чуть озадаченно и сдвинув брови.
Она говорила это как выученный урок. Урок политкорректности. Я некстати вспомнил, как мои дети любую историю об однокласснике с другим цветом кожи начинали со слов «я не расист, конечно». Дитя.
— Способность принять говорит о доброте и широте души, — продолжила Ева повторять мне зубрежку.
— Так примите меня и примите меня вы! — выпалил я.
Она обернулась ко мне уже окончательно, я полулежал, оперевшись на локоть. Лицо мое горело гордостью. Ее внимание принадлежало мне, я был ее мужчиной.
— Mais Владимир…
— Я буду звать Вас Mademoiselle Mais[97], — сказал я. — Всегда «но».
— Mais Vladimir, — сказала она, мягко забирая у меня стакан, который наполнил вином проходивший мимо веселый bénévolé с канистрой. — Vous etes très émotionel et, de plus, buvez plus comme il faut[98].
— Ça m’aide à vous voir triplée et, par conséquent, contempler trois belles Eva au lieu d’une![99] — парировал я.
Она вновь рассмеялась.
— Представьте, что я и есть сирийский беженец, — сказал я, шалея от вина и отчаяния. — А ваша, например, грудь, это plage de Normandie[100]. Так примите меня на нее! Позвольте мне осуществить mon débarcement dе votre Normandiе![101]
Замолк. Глядел на нее. Волосы Евы разлетались. Смеясь, она слегка покачивала головой, то ли не веря моей проявившейся наконец храбрости, то ли восхищаясь ей. Опираясь рукой в землю, подняла другую и приставила указательный палец к моим губам. Приложила крепче. Я смотрел ей в глаза и поцеловал палец. Хотя бы палец… Но я чувствовал и легкое разочарование. Она не шла ко мне сама, она сдавалась натиску…
— Где тот молодой человек, что сопровождал вас вчера? — спросил я.
— Это молодой человек Эстер, — сказала она. — И они ушли вчера вместе.
Короткая вспышка, мгновенное проклятие злобной рыжей сучке. Провела меня!
— Значит, вы были одна, — сказал я.
— Верно, — сказала она, посмотрев на меня с упреком.
Я потупился.
— …Но не пришли на вечеринку, — сказал я.
— У меня случился приступ мигрени, — сказала она.
— Вы избегаете меня? — сказал я.
— Mais si, Владимир, — сказала она.
