— Концерт в самом деле неплохой, — сказала она. — Но теперь мне пора…
— Могу я вас сопроводить? — сказал я, и, испугавшись, затараторил: — Конечно, если вы не против, а если про…
— Mais si, — перебила она меня. — Allons-y[26].
Мы замерли и позволили толпе вынести нас наружу, в прохладную ночь, пахнущую травами и почему-то свежими круассанами. Я глянул в небо и понял, в чем дело. Сиял новехонький полумесяц[27].
— Где вы остановились? — спросил я ее, в душе надеясь, что…
— В монастыре, — сказала она, и надежды мои осыпались нам под ноги, ведь, как я слышал, артистов и часть добровольцев селили в бывшем монастыре, как в общежитии, по двое-трое в номере.
Тем не менее я вызвался ее провожать. И это оказалась самая удивительная и прекрасная ночь в моей жизни, несмотря на то что мы даже не прикоснулись друг к другу. Что это было? О… Начнем с того, что…
<……………………………………………………………………
………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
<……………………………………………………………………>
(здесь пять страниц текста испорчены — прим. издателя.)
* * *
Следующая встреча проходила в городке Каденак, на Площади Чтений. Маленький колодец в стенах четырех старинных домов, на месте — как буркнул пролетавший мимо Жан-Поль, который все большее сходство приобретал в моих глазах с кэрроловским кроликом, и я уже искал взглядом дыру, куда спрячется мой гостеприимный хозяин… — старинной церкви XI века. Якобы, пояснил мне уже помощник Жан-Поля, — мускулистый юноша средиземноморского типа, прятавший свою чрезмерную молодость за густой бородой, — здание изначально принадлежало церкви католической, а после его облюбовали катары, повешенные затем католиками, пришедшими в городок армией Симона Монфора… С церквушкой оказалась связана легенда о даме Жишо — сеньоре катаров, взятой в плен после долгой осады и сброшенной в колодец злобными крестоносцами. По одним из источников — Жан, так его звали, уже притащил мне откуда-то брошюру, — даму Жишо сбросили в колодец обнаженной, и она вырывалась и кричала. По другим — ее опустили туда в одежде и, молчаливую, стоящую на коленях, забросали камнями. В любом случае сеньора катаров нашла свой конец в своем замке, на дне колодца… Слезы выступили у меня на глазах из-за солнца. Проморгавшись, я скрыл смущение в пластиковом стаканчике с вином. Жан продолжал рассказ. Время не пощадило церковь, и от здания остались лишь каменная лавка и камень. Как абсурдно это звучало! Но я привык, привык… Земля сюрреализма — жар солнца и игра воздуха кого хочешь заставят мир видеть глазами артиста, помешавшегося от абсента, — Пиренеи втягивали меня в свой абсурд все больше. Всю площадь на месте бывшей церкви, которая, возможно, никогда и не существовала, покрыли стульями. Для нас, писателей, оставили лишь ту самую лавку, протертую задницами поколений, живших и умиравших в городке на протяжении целого тысячелетия. Я поерзал и уселся. Площадь оживленно шумела. Я с изумлением насчитал около пятиста человек. Вот вам преимущества встреч с читателями в небольших городках… люди здесь голодны на представления… мы клоуны карнавала, танцоры процессии dance macabre, пришедшие развеселить их… Сразу застучало сердце. Я почувствовал тошноту, как всегда, когда должен выступать перед толпой. Машинально приложил руку к аорте на шее.
