— И давно ты себя плохо чувствуешь? — спросил Ник.
— Уже второй день, завтра могу просто не встать на работу, — ответила я.
— Бери свои вещи, пошли, я тебя провожу до дома, — сказал Ник.
Мне даже показалось, что он занервничал.
До дома мы шли медленно. На улице мне стало ещё хуже, если бы Ник не поддерживал меня, я бы точно завалилась по дороге. Как заходила в дом — помнила смутно. Помню, как я пыталась достать из сумки ключ от двери, а дальше провалилась в темноту.
Проснулась я поздно вечером, за окном темно, в комнате тоже темно, только на кухне горел свет. Спала я голая в своей постели, кто меня раздевал, кто укладывал, я могла только догадываться.
Я вышла на кухню, у плиты стоял Ник. Он услышал мои шаги и обернулся.
— Сколько я спала? — спросила я.
— Ровно сутки, — ответил он. — И сразу отвечу на другие твои вопросы: раздевал и укладывал тебя я, мне очень понравилось. Я не знал, что кошечки такие кругленькие и мягкие, я еле оторвался от тебя.
— Конечно мягкие и кругленькие, это не ваши волчицы, длинные и тощие, — ответила я.
— Садись ужинать, — сказал Ник, — тебе надо восстанавливать силы.
Мы обедали долго и основательно, никогда не думала, что оборотни умеют так хорошо готовить десерты, думала, что только мясо.
— Спасибо, Ник, — сказала я, — очень вкусно, особенно десерт. Давно не ела сладкого, мои родственники постоянно на диетах и на обедах десертов не подают.
— Всегда пожалуйста, — ответил он. — Если хочешь, можно поужинать в субботу вечером, я знаю хороший ресторан недалеко отсюда.
— Приглашаешь на свидание? — спросила я.
— Я давно хотел с тобой поговорить, а точнее, извиниться за тот инцидент в полиции. Я действительно думал, что ты мужчина и потому дал распоряжение посадить тебя в камеру к твоим коллегам, я ведь даже фотографии твоей не видел, все дела были у Аглаи, — сказал он.
— Ты думаешь, я обиделась на то, что сидела в камере с мужчинами? Тогда ты ничего не понимаешь в женщинах, — ответила я.
— Я тебя просто не понимаю, — сказал он.
— Меня обидело ваше отношение к простым смертным, не принадлежащим высшим кругам нашего общества, то есть к простым гражданам, — ответила я. — Вы просто унизили всех работников холдинга, посадив их в камеру.
— Никто кроме тебя не уволился и не выразил недовольства, — сказал он. — Я не понял, почему ты ушла из холдинга, мы ведь тебе ничего плохого не сказали.
— Когда я выходила на работу, то думала, что уже уволена и шла просто забрать документы, но оказалось, что я работаю, — сказала я. — Уволилась я потому, что не могла допустить, что бы вы перевели на меня стрелки, обвинили в преступлении, которого я не совершала, тем самым опозорив мой дом.
