Он кланяется и произносит:
— А теперь, с вашего позволения, я уйду. Меня ждёт лес. Много забот.
И, шурша одеждами, отступает и сливается с ночью.
А я стою и всё смотрю на то место, где ещё недавно был он.
И понимаю, что впервые в жизни глупо и безнадёжно влюбилась.
Глава 12, в которой я утомилась…
Возвращаюсь в академию с полным раздраем в душе. Собиралась, видишь ли, замуж за Анатоля? А что в результате? Меня очаровал первый же встречный-поперечный. Я ведь даже имени его не спросила.
Глупая. Как же теперь искать буду?
Наверное, стоило назначить свидание. Но нет же — мы не так воспитаны. Нас мужчины должны звать. Я сама своих подопечных этому учила.
А вдруг он не заинтересовался мною? Да нет, тогда бы имя не стал спрашивать и ручку целовать.
Останавливаюсь, трогаю пальцам место поцелуя и, наверное, глупо улыбаюсь.
Эх, если не везёт в смерти, то может быть в любви сейчас как начнёт везти!
Ага, надейся, одёргиваю себя и, грустная, незамеченной пробираюсь в свою комнату. Сажусь на кровать, обхватываю колени.
Какая-то я неудачница.
Всё у меня не как у нормальных фей.
— Мама, — говорю в темноту, — почему мне так не везёт?
Она является в серебристом мерцании.
Проходит по воздуху, трогает невесомой рукой.
Прекрасная и несказанная Маб, Королева Снов. Тихонько опускается рядом и произносит нежным, будто баюкающим голосом:
— Ты вовсе не неудачница, милая Айсель.
Я смотрю в её безупречное, полудетское лицо с тысячелетними глазами, но думаю о своём: как быстро приросло ко мне данное мяв-куном имя.
Маб же, тем временем, продолжает:
— Ты всегда добивалась того, чего хотела. У тебя всё получится.
— Нет, мама, — мотаю головой, — не получится. Во-первых, вы в своём Комитете связали меня по рукам и ногам обещанием женить Хмурусу. Во-вторых, — вздыхаю, потому что и перед самой собой это признать нелегко, — замуж я хочу теперь не за кого попала, а за кудесника, которого видела в темноте и даже не знаю его имени. Ты когда-нибудь любила, мама?
Заглядываю в её прозрачно-серые удивительные глаза, и меня словно заливает мягкой негой, хочется потянуться, зевнуть, свернуться клубочком под пушистым пледом.
Маб сегодня честна.
— Нет, — отвечает она. — Феи и любовь плохо совмещаются. Если людей любовь одаряет крыльями, то нас, крылатых, отяжеляет ответственностью, толкает в обыденность. И любовь и феи — чудо, а два чуда вместе обнуляют друг друга.
— И что же, — отзываюсь я, чувствуя, как в груди испуганной пичужкой забилось сердце, — не было ни одной феи, которая бы полюбила?
