Ляна семенит следом.
— Хрясик, — начинает она, присаживаясь на самый край округлого и отшлифованного за время долгого сидения камня, — ты очень негостеприимно себя ведёшь!
Тролль хмыкает, но это больше похоже на «хррр», потому непонятно сразу — циничен он или зол?
Он скребёт огромной пятернёй в затылке, потом достаёт из закутка возле стола уже изрядно подгнившую ляжку какого-то несчастного животного и смачно вгрызается в неё. Лишь проглотив несколько крупных кусков и рыгнув, машет объедком в мою сторону и говорит:
— Мало того, что ты без разрешения приволокла сюда фею. Фею, мать моя троллиха!!! Так ещё и ждёшь, чтобы я ей радовался. Мы же договаривались — никаких больше фей в нашей жизни.
— Хрясик, понимаешь, тут такое дело, — она кладёт свою ладошку — белую и нежную — поверх его громадной грубой лапищи и смотрит невинно-умоляющим взглядом, — я не приводила её. Это всё светлячки. Они принесли её.
— Светлячки, говоришь, — тролль упирается локтями в колени и обхватывает пальцами подбородок. — Эти ребята кому попало помогать не станут.
— Вот видишь, Хрясюшка, всё и разрешилось.
Ляна радостна и готова броситься ему на шею.
А меня передёргивает: рассуждают обо мне так, будто меня тут нет. Уже тихо бешусь.
— Но даже если и так, — впав в благодушие, произносит тролль, — она всё равно здесь не останется.
И вот тут меня взрывает:
— Да я и не собиралась оставаться, в общем-то.
Гордо задираю нос и бреду к двери. Правда, с моими поникшими и неблестящими крыльями выглядеть надменной достаточно непросто.
Ляна срывается и бежит следом, хватает за руку и приводит в центр пещеры. Становится перед ковыряющимся в зубах троллем и топает ножкой.
— Хрясь! Это же Айсель! Мы бы не встретились без неё. Она меня отправила к тебе тогда.
— Одну? Ночью? В Злобнолес?
— Но там же был ты, а иначе меня бы сожрали крысоры!
— О, ты не представляешь, что могло сожрать тебя в Злобнолесу!
— Хрясь! Айсель — моя подруга! А ты говорил, что будешь разрешать мне общаться с подругами. А сам теперь…
Её прелестные пухлые губки дрожат, в карих глазах набухают слёзы.
Но тролль делает вид, что ему всё равно.
— Это моя пещера. Я её нашёл, — заявляет он и складывает руки на груди.
— Ну и сиди в своей пещере сам! — фыркает Ляна. — А мы с Айсель пойдём и пусть нас сожрёт то страшное, что могло сожрать меня. И наша смерть будет на твоей совести! И… — она набирает воздуха, чтобы выпалить очередное обвинение, но тролль закатывает глаза и примирительно поднимает руки вверх.
