— Ты еще не совершал межпланетных перелетов?
— Нет.
— Значит, не знаешь, что нас ожидает?
— Этого следует бояться?
Она шуршала материей, кажется, что-то на себе застегивала и опять смеялась. Смех ее так естественен, словно мы не собрались лететь на другую планету, а просто решили выехать на пикник. Интересно, мог ли найтись среди леди и джентльменов времен моей молодости хоть кто-нибудь, способный всерьез принять предложение слетать на Марс?
— Все учтено. Никаких опасностей.
— Просто прекрасно, — сказал я. — Мы скоро взлетим?
— Скоро. Учти, нетерпеливый старикан, пока не поздно передумать. Ты можешь прямо сейчас вернуться на свой остров, в тишину и покой, еще лет на сотню. Запросто.
— Столько мне не прожить.
— Почему? Ты самый старый человек Земли. Время над тобой не властно, все это знают.
— Я не юный красавец, я похож на сушеную грушу, древнюю и до невозможности сморщенную. Значит, мои годы со мной, все, до единого. Вот ум у меня остался таким, как раньше, но — и только.
— Выходит… Неужели ты получил долгую жизнь лишь благодаря везению? Отхватил у судьбы выигрышный лотерейный билет?
Теперь она полностью неподвижна. Замерла словно хищник, почуявший добычу. Ей явно кажется, что еще немного и моя тайна откроется. Тогда всем ее испытаниям настанет конец. Может быть она, уходя, даже плюнет мне на лысину?
Честное слово, мне совестно за то, что я сначала заморочил голову бедной девочке сумасшедшими идеями, а теперь отнимаю у нее время. И конечно, ей надо тратить его не на такого, как я, старого греховодника, а общаться в свое удовольствие с молодыми людьми или создавать очередной роман. Кто знает, какого количества хороших книг я лишаю ее преданных читателей? Вот только… Может она уже стала частью истории? Есть у них свойство — затаскивать в себя.
— Никакого везения, — объяснил я. — Все закономерно.
— И ты можешь назвать мне причины своего невероятного долголетия?
— Да запросто.
— Сейчас?
— Если у нас есть время. Моторы у штуковины, внутри которой мы находимся, вроде еще не завели?
Она снова засмеялась.
— Моторы работают беззвучно, и, значит, мы их ни в ком случае не услышим. А времени… да, у нас оно еще есть.
— Как мы узнаем, что взлетели?
— Просто. До того как это случится, в каюту закачают усыпляющий газ, мы уснем и очнемся уже только на Марсе.
— О!
Я и в самом деле удивился.
— Неужели ты этого не знал?
— Нет, но теперь понимаю, почему говорят о том, что лететь надо всего лишь два дня. Видимо, считается только день старта и день приземления, а все путешествие мы будем спать?
