— Вот, сдать-то сдал, а заусенцы с фланцев не снял. Мне за это мастер голову оторвет.
— Не оторвет, — не поверила Марья Николаевна.
— Правильно. Но премии лишит.
— Лишит, — сухо согласилась кладовщица. — Чего тебе нужно? — подняла взгляд поверх очков в дешевой оправе.
— Забрать хочу фланцы. Чтобы заусенцы, значит, того…
— Как-то ты косноязычно выражаешься, Сергей Иванович. Бери, но не все. Все не дам, а то Приходько часто заглядывает, хватиться может. Половину бери. И чтоб мигом заусенцы свои снял!
Эх, добрая душа Марья Николаевна и… неграмотная. Тридцать лет на заводе работает и не знает, что заусенцы всякие должен токарь Бойко снять, но никак не кузнец Гриценко.
Серега старательно отсчитал 850 фланцев, погрузил на тележку, но повез не к молоту своему, а к пятидесятитысячетонному прессу. Подвалил к сотоварищу, чесавшему язык с симпатичной девчонкой-технологом, наврал ему, что жена его звонит, что трубка ждет в кабинете мастера… А сам, пока сотоварищ бегал рыкнуть на жену, чтоб от работы не отрывала, вывалил на пресс все до единого 850 внеурочных фланцев да одним махом, в один присест могучего пресса превратил их в стальную лепешку. Гораздо больше, чем та, что из финской «Нокиа» вышла. Проделал этот акт вандализма прямо на глазах молодой технологши, но та, вместо того чтобы сексуально побледнеть и справедливо возмутиться, вдруг заметила: «Да вы, Сергей Иванович, нигилист!»
Приходько, позже познакомившись с Серегиным безобразием, жутко психанул и в тот же день наклепал гневную докладную на имя начцеха: мол, уважаемый Егор Палыч, должен сообщить вам, что кузнец Гриценко С.И. — злостный вредитель, нанес непоправимый урон родному заводу, поэтому гнать надо Гриценко в три шеи, чтоб духу его не было на заводе и прочее и прочее. А скользкий и лысый, как подшипник скольжения, заммастера Фомич при этом мерзко подгавкивал…
Вот и погнали Гриценко с завода, на котором он отбарабанил неполных 12 лет… Ну и шут с ним! Не с заводом, конечно (к заводу Гриценко всей душой привязался), — шут с мастером Приходько!
Правда, такую, прямо сказать, пацифистскую позицию в отношении воинствующего мастера Серега занимал недолго, а если точно — 18 часов. И не мудрено: в среду в три часа пополудни Серегу с треском уволили, а уже на следующий день в девять утра от него ушла жена — Людмила Гриценко. И к кому? По злой иронии судьбы или, чего еще хуже, по большому обоюдному согласию Людка досталась… все тому же Приходько!
